Оракул с Уолл-стрит 8 - Алим Онербекович Тыналин

В половине второго я покинул офис и направился на Уолл-стрит, 111. Здание, где располагался офис Баруха, возвышалось над финансовым кварталом как памятник американскому капитализму. Тридцать этажей стекла и стали, где каждый день принимались решения, влияющие на судьбы миллионов людей.

Лифтер, пожилой негр в безупречной униформе, молча доставил меня на двадцать восьмой этаж. В приемной меня встретила та самая секретарша, с которой я говорил по телефону, миловидная блондинка лет тридцати с внимательными глазами.

— Мистер Стерлинг? Мистер Барух ждет вас.

Кабинет Баруха был обставлен с тем сдержанным великолепием, которое могли позволить себе только люди, не нуждающиеся в демонстрации богатства. Персидские ковры, антикварная мебель, картины старых мастеров, фотографии с известными политическими лидерами, все говорило о власти и влиянии, накопленных десятилетиями.

Сам Барух стоял у окна, глядя на суету Уолл-стрит. Услышав мои шаги, он обернулся с улыбкой, которая показалась мне чуть более натянутой, чем обычно.

— Уильям! Рад видеть вас. Присаживайтесь, пожалуйста.

Я занял кресло напротив его стола, положив портфель рядом. В портфеле лежала копия поддельного документа и записи наблюдений О’Мэлли. Доказательства, которые должны разоблачить предателя.

— Барнард, — начал я осторожно, — наша встреча касается вопроса, который может показаться вам неожиданным.

— Интригующе. О чем речь?

— О вашем участии в деятельности европейского альянса промышленной стабильности.

Выражение лица Баруха не изменилось ни на йоту. Он продолжал смотреть на меня с тем же дружелюбным интересом, что и минуту назад. Либо он был блестящим актером, либо мое обвинение его не удивило.

— Альянс промышленной стабильности? — переспросил он задумчиво. — Да, я знаком с этой организацией. А что именно вас интересует?

Момент истины. Либо Барух сейчас признается, либо я начну предъявлять доказательства его вины. В любом случае, через несколько минут один из нас будет разоблачен.

Есть особое искусство в том, чтобы обвинить человека в предательстве, не превращаясь при этом в полного параноика. Я потратил три дня на то, чтобы собрать доказательства против Баруха, и теперь настал момент их предъявить.

— Барнард, — сказал я, открывая портфель, — последние месяцы ваша деятельность вызывает у меня определенные вопросы.

— Какого рода вопросы? — он откинулся в кресле, по-прежнему сохраняя невозмутимость.

— Начнем с ваших инвестиций в германские промышленные облигации. — Я достал записи Бейкера. — Полмиллиона долларов в Krupp, IG Farben и Thyssen. Довольно специфический выбор для американского патриота.

— Это обычные коммерческие инвестиции, Уильям. Германская промышленность показывает хорошие результаты.

— Возможно. Но эти же компании, как выяснилось, являются учредителями Альянса промышленной стабильности. Той самой организации, представитель которой недавно предлагал мне сотрудничество.

Первый раз за разговор Барух слегка напрягся. Едва заметно, но я это уловил.

— Продолжайте, — сказал он тихо.

— Далее. Ваши встречи с европейскими банкирами. — Я перелистнул страницу. — Deutsche Bank, Credit Suisse, Banque de France. Все неофициально, все в частной обстановке. Плюс резкое изменение ваших политических взглядов в пользу международной экономической интеграции.

— Уильям, — Барух поднял руку, — если вы намекаете на то, что я…

— Я не намекаю, Барнард. Я прямо говорю. За последние три дня вы трижды встречались с человеком, который представляется как мистер Вольф. Высокий, седеющие волосы, дорогая европейская одежда. Встречи в вашем офисе, в отеле «Астор» и, наконец, в доках рядом с пароходом «Гамбург».

Лицо Баруха оставалось бесстрастным.

— Откуда у вас эта информация?

— Это неважно. Важно то, что на последней встрече в доках вы передали этому человеку документы. Те самые документы, которые теперь плывут в Германию на пароходе «Бремен».

— Уильям, вы следили за мной? — в голосе Баруха впервые появились нотки возмущения.

— Я проверял человека, которому доверял. — Я достал копию поддельного меморандума о «проекте Thunderbird». — Особенно после того, как выяснилось, что секретная информация попадает в чужие руки с поразительной быстротой.

Барух взглянул на документ, и я увидел, как его глаза расширились от удивления.

— Этот документ вы видели позавчера в клубе «Метрополитен», — продолжил я. — Я специально оставил его на столе, когда отлучился. Через сутки эта информация уже была в руках германских агентов.

— Вы… вы подстроили провокацию? — Барух поднялся из кресла, и впервые за весь разговор его самообладание дало трещину.

— Я проверил того, кого считал другом. И получил подтверждение своих худших подозрений. — Я тоже встал, глядя ему в глаза. — Барнард, вы работаете на европейский альянс. Вы передаете им американские промышленные секреты и используете свое влияние в правительстве для продвижения их интересов.

— Это абсурд! — Барух обошел стол и остановился передо мной. — Уильям, вы серьезно думаете, что я способен на предательство собственной страны?

— Факты говорят сами за себя. Встречи с агентами, передача документов, инвестиции в германские компании, лоббирование политики, выгодной альянсу. Если это не предательство, то очень на него похоже.

— А если я скажу вам, что все не так, как кажется?

— Тогда объясните, как именно. Потому что пока что ваши действия выглядят как государственная измена.

Барух прошелся по кабинету, явно борясь с внутренним конфликтом. Затем остановился у кресла, стоящего напротив.

— Уильям, — сказал он наконец, не оборачиваясь, — а что если я скажу вам, что вы правы во всем, кроме главного?

— То есть?

— Я действительно встречался с представителями альянса. Действительно передавал им документы. Действительно использовал свое положение для продвижения определенной политики. — Он повернулся ко мне. — Но не потому, что работаю на них.

— Тогда почему?

— Потому что работаю против них. Потому что последние полгода я делаю именно то, что делаете вы, пытаюсь выяснить, кто стоит за этой организацией и каковы их реальные планы.

Если Барух говорил правду, это означало, что я только что обвинил союзника в предательстве, которого он не совершал.

— Докажите, — сказал я просто.

— Хорошо. — Барух подошел к сейфу в углу кабинета. — Но сначала скажите мне, Уильям, кто еще знает о ваших подозрениях?

— Пока никто. Только мои люди, которые вели наблюдение.

— Прекрасно. Потому что то, что я собираюсь вам показать, не должно выйти за пределы этой комнаты. По крайней мере, пока операция не будет завершена.

Он открыл сейф и достал толстую папку с документами.