«Бис»-исход - Александр Владимирович Плетнёв

Казалось, теперь-то русским несдобровать. В очередной раз.

Никто из них и не предполагал, что на самом деле всё решится гораздо раньше, и события скорее агонизировали скорой развязкой. Весьма кардинальной.

Не «если бы»

Не меньше ихнего на открытом мостике наторчался командир крейсера «Москва» капитан 1-го ранга Скопин, отсюда, с его правого крыла, наблюдая за вынужденной реактивного Як-39 на идущий в стороне траверзом «Чапаев».

Сейчас аварийный штурмовик всё ещё продолжал оставаться в носовой части авианосца, там, где и смог закончить свой пробег после посадки. По сути, перекрыв взлётную полосу, но как видно, это терпело – пока палубный настил не приведут в порядок после прожига выхлопом реактивных двигателей, все процедуры с штатной авиагруппой приостанавливались. Из летающего на палубе лишь приютившийся на корме вертолёт, доставивший с ПКР техников – разобраться. Причём предположительная первопричина отказа одного из подъёмных двигателей Як-39 обнаружилась сразу при визуальном осмотре кем-то из команды авианосца – характерное отверстие от входа пули в фюзеляже реактивной машины.

Скопин уже из ходовой рубки, в который раз приложившись к биноклю и вновь опустив, сквозь зубы костерил виновника происшествия.

* * *

Все риски этого разведывательного рейда старший лейтенант Митиков оценивал как незначительные. При правильном подходе и разумной осторожности. О вражеских истребителях заведомо предупредят с КП, самому же просто не подставляться под те же зенитки. Для него, не морского лётчика, простёршаяся под крылом без каких-либо ориентиров водная поверхность и та представлялась более стрессовым фактором.

Увидев главное – кильватер тяжёлых кораблей, Митиков не стал увлекаться – кружить и досматривать, оставаясь в угрожаемой зоне дольше положенного. Быстро просвистев над вражеской эскадрой, заложив влево, ушёл на разворот. Довольно размашистый разворот, дабы дистанцироваться – отбежать подальше от британцев, стряхнув с хвоста увязавшиеся (возможно) истребители-перехватчики.

Рассказывая кэпу, что «лететь ему не на пределе радиуса действия», и что «скорость в тысячу исключает оперативность реакции противника», он не стал распространяться в деталях. Расход керосина Як-39 на 1000 км/ч всё же весьма высок и… не то, что топлива может не хватить, просто зная особенности СВВП, у него уже вбилось в правило сохранять резерв, экономя. Особенно когда внизу море, а второй круг в непредвиденных обстоятельствах и для самолёта вертикальной посадки не исключение[164].

Поэтому пройдя некоторое время на максимуме, он начал прибирать газ, частично восполняя потерю скорости пологим снижением.

Он уже лёг на прямую возврата, выводя машину по радиокомпасу на приводной маяк, когда услышал в наушниках:

– Борт «полста три», у вас с направления на юг – пеленг 160, группа целей в плотном строю, малым эшелоном, удаление 10.

Это было неожиданно – слишком близко. По всей видимости, операторы РЛС «Восход», следящие за воздушной обстановкой, вот только что и заметили низколетящие самолёты.

Митиков решил посмотреть. Нырнул в облачный слой, пробив его, и когда выскочил из-под его нижней кромки, увидел: летят! Так и есть – впереди справа.

Не его это дело, ему лишь доложить на КП, подтвердить. По возможности опознать. Не сближаясь.

Вскинул бинокль и…

В другой бы раз уравновешенный и дисциплинированный старший лейтенант не ослушался приказа не ввязываться. Но тут руки-ноги сами дёрнулись, клюнув носом машины, поворачивая на цель. Потому что взыграло. Поневоле! Там, на фюзеляжах и плоскостях, жирнели чёрно-белые кресты и свастика!

Немцы шли «свиньёй». Сомкнутый строй классического Kette из трёх бомбардировщиков Ю-88, Ме-110 пристроились позади уступом с обеих сторон.

У него прям-таки зачесалось, сжимая ручку управления, заиграв пальцем на гашетке пушки. Нет, Юрий Иванович вполне представлял себе расстановку сил. И не собирался влезать в рисковую драку… всего лишь совершить наскок и валить!

Двинув РУД, ускоряясь, он не успевал набрать тысячу. Но близко к тому. Превышая на разгоне летящие винтомоторные машины по скорости более чем в два раза, выходя на рубеж огня секунд в тридцать. Видел, выцеливая крайний двухкилевой, как и не мог не заметить оборонительные пулемётные точки. Вдавив гашетку, коротко ударив очередью из пушки, промчал, забирая на уклонение в сторону.

А влепив – попал, не попал, – только тогда у него наступило отрезвление: «И вот куда тебя, Юра, чёрт сподобил!» Тем не менее испытывая какое-то стихийное удовлетворение.

Доложил по радио:

– Группа фашистских двухмоторных бомбардировщиков.

Как там будут разбираться с немецкими самолётами, он не знал. Но ему следовало поторопиться сесть на палубу. Чтоб не мешаться.

Пролетев оставшиеся километры не сбрасывая скорости, он запросил:

– База, я борт «полста три»…

– Ведём вас, «полста три». Курс верный, удаление четыре тысячи.

Корабль он уже видел – развернувшийся на ветер для сглаживания воздушных завихрений. Между тем с СКП всё равно предупредили, что порывистый боковик полностью нивелировать не удастся. Погода явно портилась.

По правому борту крейсера уже висел Ка-25ПС.

Выход на глиссаду, к точке начала выравнивания. Выпуск закрылков, снижая скорость, готовясь к переводу машины на струйное управление – в зависание. Перед глазами маячил – прицелом – кормовой срез корабля. Всё донельзя привычно, в расчёте посадки два внешних параметра: удаление до площадки и направление.

При переходе в вертикальный режим вдруг замигало табло отказа системы запуска одного из подъёмных двигателей. Скорость резко пошла вниз: автоматика запрограммированно во избежание сваливания на нос гасила мощность маршевого двигателя.

– КП. Отмена! – снова переходя в горизонталь.

«Як» успел просесть, неуверенно набирая скорость, Митикову пришлось буквально уклоняться от накатывающей в лоб надстройки корабля. Самолёт лёгким креном на правое крыло прошёл почти вровень с мостиком.

– «Полста три», что случилось?

– Отказ одного из ПД. Попробую аварийный запуск с подкруткой.

Там, внизу, явно замешкались. В подобных обстоятельствах посадка на палубу крейсера исключалась, лётчику только и оставалось, что катапультироваться.

Спустя пару минут Митиков подтвердил, что ПД так и не отреагировал на попытку запуска.

– Похоже, бобик сдох. Не сяду, – у него было до невозможности паршивое настроение. Представил, как его мокрого, точно гуся общипанного, выгружают из спасательной вертушки. Потерять машину в первом же боевом вылете! А с учётом её технической ценности (движки, БРЭО[165]) для нынешнего СССР это почти преступление. Он ещё раз повторит:

– Не сяду, – уточнив: – В вертикальном режиме.

С намёком.

Там, внизу, намёк поняли сразу.

– Попробовать по-самолётному сесть на «Чапаев»? – с ним уже разговаривал кэп. Быстро он…

– Скорость всё равно будет большая. Тормозного парашюта нет. Да и не помог бы он. Порву стопперы и вылечу за борт. Чисто по-самолётному не получится. Если только