«Бис»-исход - Александр Владимирович Плетнёв

– Какая-то презервативная позиция – и удовольствие получить, и проблем на конец не намотать. Это безответственно – держать всех подле. «Чапаев» уже можно было бы отпустить. У нас и вовсе позиция привилегированных. Понятно, что мы сейчас единственное ПЛО эскадры. Уйдём, а вокруг да окрест будут ходить косяками субмарины. Район тут такой: британцам конвойные операции не в диковинку, и немцами намоленный – гнездятся где-то в фиордах наверняка. И пусть там на подходе лидер и два эсминца, способные хоть как-то прикрыть от субмарин, но что это меняет, если в перспективе надводный бой с превосходящими?

* * *

Вице-адмирал Левченко искал варианты. И не находил.

Сохранить консолидацию? Разделиться, направив линкор неочевидным курсом, в надежде, что противник его потеряет?

Запросить настоятельно у Головко авиацию? Уже сейчас над морем фактически сплошной ковёр из серых туч нижней кромкой не выше трёхсот метров. В таких условиях экипажам торпедоносцев увидеть вражеские корабли можно, только если проходить прямо над ними. А если принять в учёт метеосводку «дожди на эшелонах со срывами снежных зарядов», воздушная операция, вероятно, будет сорвана ещё на начальной стадии, и многим лётчикам по возвращении, скорее всего, придётся выпрыгивать над сушей с парашютами. Отдаст ли Головко приказ? Ради линкора. Со столь мизерными шансами на успех. Вряд ли.

Куда ни кинь, всюду клин. «Советскому Союзу» не убежать и не избежать. Будет ли при нём линейный крейсер или нет… сколь долго «Кронштадт» сможет галсировать вокруг шестиузлового линкора под огнём, с учётом, что артиллерия у него там у самого повыбита? Лидер «Баку» и две «семёрки»[168], они даже в убийственную атаку выйти не смогут, и не потому, что мало их. У противника там своей контрминоносной своры будет более чем – не дадут. Как и не дадут им заняться спасением команды, когда таки добьют линкор. Надеяться на благородство просвещённых мореплавателей? Увольте. Перетопят всех, и дело с концом.

– Если только они со своими поисковыми средствами вертолёта не ошиблись…

Начальник штаба взглянул на командующего без тени укоризны, догадываясь о ходе его мыслей: побуждение усомниться в предоставленных данных – всего лишь законное желание верить в другие, более удобные обстоятельства. Однако досель сомневаться в технических средствах союзников из будущего или в неверном ими интерпретировании информации не приходилось.

Капитан 2-го ранга честно попытался обелить ожидаемое фиаско:

– Мы и без того сделали немало, уничтожили ударный авианосец, несколько боевых кораблей, крупный войсковой транспорт-лайнер и те пузатые «Либерти». Мы и так вышли за пределы, по сути, истратив весь лимит отпущенного везения.

– Я знаю наши пределы, – не был бы адмирал крайне расстроенным, брошенное сошло бы за раздражение.

Начальник штаба как и не заметил, решая для себя непростые задачи.

– Гордей Иванович, дальнейшее пренебрежение угрозой, исходящей от противника, чревато. Линкор обречён. Практически обречён. Личный состав придётся снять, на это уйдёт немало времени, поэтому необходимо заняться этим уже прямо сейчас. Оставим минимальный наряд: в машинном и в трюмах аварийные партии должны продолжать работы. Вдруг успеют. Остальным кораблям уходить. Сколько «Кондор» даст? Двадцать узлов? Нельзя допустить того, чтобы небронированный крейсер попал в огневой контакт или с ним что-то случилось. Ничто не мешает британцам выслать вперёд на опережение 30-узловые тяжёлые крейсеры со всякой мелочью.

Линкор от вражеских подлодок прикроют лидер «Баку» и эсминцы. Им тут всего час нужен добежать. Они же, если британцы настигнут линкор, – кавторанг словно избегал названия «Советский Союз», – они же в виду неизбежной угрозы снимут оставшихся людей и торпедируют корабль.

– Нам следует доложить в штаб. Обо всём.

– Разумеется.

Надо было подготовить почву.

О характере полученных повреждений, причинах и возможных причинах, с предварительным анализом, повлёкших столь значительные проблемы, они уже сообщали. Как и доложили о принимаемых мерах для восстановления корабля. И о времени, которое на это потребуется.

Сейчас им предстояло донести, что этого времени у них, вероятно, не будет.

«По предварительным расчётам, если противник не оставит своих намерений, изменив курс или скорость, предположительное время артиллерийского контакта, подчёркиваю, выход вражеских линкоров на дистанцию стрельбы главных калибров исчисляется несколькими часами. Ко всему, есть все основания полагать, что в составе вражеского соединения числится линкор типа „Кинг Джордж“, корабль, обладающий скоростью хода под 28 узлов, а также и то, что неприятель может бросить авангард из быстроходных кораблей, включая тяжёлые крейсера. В связи с чем допускаю возможность огневого контакта намного раньше».

Быстрого ответа они не ждали, как и ожидали всякого, включая категорические приказы из разряда «ни шагу назад».

Квитанция из штаба флота: «Линейный корабль „Архангельск“ атакован подводной лодкой, получил торпедные попадания и возвращается в базу», – настроения не улучшила. Впрочем, моральной составляющей всё и ограничилось – старый дредноут в сложившихся обстоятельствах уж точно не воспринимался какой-то значимой палочкой-выручалочкой.

По высокому тарифу

Разговор Скопина с командующим продлился минут пять, не больше – поджимало у Левченко, которому, если и начинать аврал, то надо бы уже сейчас, в общем-то, не дав много времени на обдумывание. А он долго и не раздумывал, взвесив в разумных пределах выбранный вариант и вероятности, капитан 1-го ранга Скопин вернул трубку радиотелефона вахтенному, отдавая необходимые распоряжения.

Решение принято. Его командирской ответственностью. Вызов старших офицеров корабля на тактическую летучку: поставить перед фактом, выслушать какие-то соображения специалистов, если что-то осталось неучтённым, раздать указания.

Сомневался ли он? Совсем немного, привычно взвешивая затраты и результаты. И не обязательно въевшимся в голову постперестроечным извращённым прагматизмом, скупердяйничая на невосполнимые средства и ресурсы крейсера. Уже зная план Левченко, он не списывал того, что вице-адмирал будет цепляться до последнего, пытаясь сохранить свой флагман. Что в итоге, в неизбежно скверном развитии ситуации приведёт вместе с гибелью корабля к большим людским потерям.

Гордей Иванович снизойдёт до личного доведения своих намерений командиру крейсера «Москва», за контекстом которого несложно было угадать невысказанную просьбу: «Можете ли вы своими боевыми средствами что-то предпринять, чтобы остановить или отсрочить противника?»

– Эта его затея – двинуть линкор к норвежским берегам, типа, никто не заметит, не сработает, – комментировал каперанг штурману. – При наличии у противника радаров попытка заранее муторная и с мизерными шансами. Шесть узлов – это медленно, очень медленно. Далеко уйти не успеет.

Штурман уже расстелил на столе в кают-компании карту, наметил по предложенному командиром плану действий курсовые пунктиры, начав проводить предварительные вычисления.

Кого-то из вызванных «бычков» ещё не было – не столь важно, – нетерпеливо отбарабанив пальцами по столу, кэп решительно