Южный шторм - Анатолий Минский

Заготовленность речи бросилась в глаза, особенно несоответствие последних слов убогой обстановке. Кузнечные мехи разразились членораздельными протестами.

— По какому такому праву я должна её отпускать? Князь приказал — держать!

— Я передаю вам новый приказ князя — более не чинить препятствий. Моей власти тоже, поверьте достаточно. Если нужно, применю силу.

Рикас подпустил металла в голос, но его конфуз расползался вширь и вглубь. Он должен был и Хели освободить, и не унизиться поединком с женщиной.

— Раскомандовались тут! — прошипела старая скандалистка. — Вы даже не подданные Иллинии!

— Вы правы. И с этой точки зрения приказ моего отца не имеет силы. Мне позвать стражу, чтобы вас арестовали за самодеятельную тюрьму? Поверьте, герою боёв за независимость княжеств не откажут.

На улице их ждал экипаж.

— Я не успела вас поблагодарить.

Хели устроилась на кожаных подушках и с любопытством разглядывала улочки, проплывающие за окном. После созерцания четырёх стен и квадратика неба в окне даже пейзажи портового города представились откровением.

— Всего лишь исправил ошибку отца.

— Он не ошибался, а проявил предосторожность. Я не в обиде. Кстати, не поздравила вас с эполетами.

Тей широко улыбнулся. Надо же, и на неприступную южанку подействовал гипноз гвардейской формы.

— Родственные связи помогли… Отец разрешил мне перевестись на дирижабли.

— Вы умеете им управлять?

— Нет, что вы. Это сложно. Я сражаюсь на крыле или в пешем строю. Но после гибели «Рыцаря» наши опасались неожиданной тейской атаки пиратов. На их стороне было несколько изменников… Простите. Возможно, среди погибших в Барбо есть и ваши друзья?

— У меня нет друзей ни среди живых, ни среди мёртвых. Не возражайте, синьор. Вы — тоже не друг, так как добиваетесь совсем не дружбы, верно?

Рикас смущённо кивнул.

— Тем не менее, попрошу вас о чисто дружеской услуге. Помогите мне найти банк, куда положить моё маленькое приданное, и гостиницу поприличнее. Начину устраиваться на материке.

— Синьора! Имею честь пригласить вас на императорский бал. Он состоится через четыре дня в Леонидии. Поезд отправляется через два часа.

— Спасибо. Увы — нет.

На Рикаса жалко было смотреть.

— Но почему?! Уверяю вас… Или вам неловко появиться там в моём сопровождении?

— О, мужчины! Вам свойственно не понимать самых банальных вещей. Не обратили внимания, на мне висит то же самое дорожное платье, что и в день ареста?

— Вы прекрасны… Что одеть — купим…

— Как вы наивны, тей. Военный, не понимаете разницу между одеждой и обмундированием? Есть ещё тысяча мелочей — обувь, косметика, украшения. Три дня в поезде, день перед приёмом… Вы предполагаете, что хоть одна женщина в мире успеет за день собраться на императорский бал? Я все эти месяцы даже волосы не укладывала!

Рикас упорно соображал, нервно теребя на коленях офицерскую треуголку. Казалось, его рыжие кудри дрожат в такт мыслям.

Хели, девушка его мечты, не возражает составить пару на балу. Препятствия носят чисто технический характер. Значит, их нужно преодолеть. Любой ценой! Даже сдвинув сроки начала торжества…

— Три дня вам хватит?

— О Создатель! Синьор, вы же не волшебник. И не попросите Его Императорское Величество отсрочить бал. Так ли уж нужно наше присутствие?

Наше! От этого слова что-то вскипело в его душе, розово-пенное и приторно сладкое. Рикас развил столь бурную деятельность, что, прояви её на поле боя, пиратское поголовье сократилось бы наполовину. Он выкупил сразу четыре купе до Леонидии, разбрасываясь золотом с мотовством купеческого приказчика, прогуливающего украденную кассу. Усадил в поезд портного с швеёй-подмастерьей, самых дорогих в Никсе, с запасом ткани, тесьмы, кружев и прочих боеприпасов женского арсенала. Туда же затолкал наиболее известного парикмахера, тот, размахивая наманикюренными лапками, причитал, что сорваны визиты его лучших клиенток на недели вперёд, всё пропало… Свежеиспечённый фалько обещал возместить любые издержки.

Хели безжалостно его отселила, позволив остаться в купе на ночь только швее. Рикас густо покраснел.

— Вы же не думаете… Я надеялся стеречь ваш покой круглые сутки…

— Стерегите, коль так угодно. Но на разумном расстоянии.

Пылкие ухаживания девушка принимала с царственным равнодушием, будто и впрямь продолжала считать себя принцессой. Рикас однажды заметил, что, возможно, его усилия недостаточны, в отцовском дворце Хели привыкла к ещё более пылким кавалерам…

— Почему вы смеётесь?!

— О, да, пылкости там хватало. С избытком. «Дорогая, ради ваших глаз я готов зарезать кого угодно!» Или: «Звезда моя, ради вас я разграблю любой город!» Большинство предпочитало убить и разграбить заблаговременно. Авансом, так сказать, — Хели посерьёзнела. — Если честно, единственный человек на островах, оставивший тёплый след в моей памяти, это ваша сестра. Мне грустно вдвойне, что познакомилась с ней слишком поздно и что она до сих пор во Фроне. Ей там не место!

— Приятно слышать… И смею надеяться, синьорина, сестра не останется единственным членом семьи Алайнов, к кому вы сможете благоволить.

Ого, подумалось Хели, молодой человек растёт. В первую встречу, когда ночью вломился к ней в вагон на пути из Винзора в Злотис, Рикас проявил завидный напор, но в разговоре робел, мямлил. Сейчас без заиканий вворачивает куртуазные выражения. Робость не ушла полностью, прячется под красивыми оборотами речи. Он милый, совсем ещё мальчишка. На год или два моложе, вроде бы…

Если в женщину влюблены, она совсем не обязана ответить взаимностью. Бурные проявления влюблённости способствуют возникновению взаимных чувств, однако далеко не всегда. Хели поддерживала атмосферу лёгкого флирта и весьма значительную дистанцию, тем подчёркивала: я принимаю ваши знаки внимания, синьор, но они — ваша добрая воля и девушку ни к чему не обязывают.

Рикас вполне довольствовался малым, по крайней мере — пока. Три дня в поезде стали самыми счастливыми в жизни, и в предыдущей, и, к сожалению, на долгое время вперёд.

Хели отплатила полной монетой. В императорском дворце, пережившем множество подобных балов, несколько династий и государственных переворотов, их блестящая пара приковала больше внимания, чем, скажем новобрачный Горг Мейкдон с красавицей супругой.

Не по рождению, но по стати, манерам, облику Хели выглядела настоящей принцессой. Опустив руку в прозрачной перчатке на локоть Рикаса, она служила ему лучшим украшением, чем любой бриллиант — имперской короне. К алому мундиру спутника она подобрала огненно-оранжевую ткань бального платья. Оба рыжеволосые, молодые люди словно пылали посреди огромного зала.

Алекс и Иана приветствовали их коротким кивком. На торжественном приёме нет места жарким семейным объятиям, но что в глазах старшего поколения нет льда отчуждения — дорого стоит. Тепло поздоровался сам император, Хели