Южный шторм - Анатолий Минский

Отец… Ты перенёс десятки боёв, не счесть, сколько раз был на пороге смерти, но принял её из рук этого сумасшедшего ничтожества!

Меж тем, пираты сцепились между собой в несмертельной, но очень жаркой перепалке. Далматис обвинял их в самоубийственном безумии, Терон ревел — почему новости пришли так поздно, на что получал ответ о мерах Иэроса, велевшего закрыть город и отключить телеграф… Они собачились, Айна не могла найти в себе ответ: что она потеряла среди этого сброда?

В жилах сына течёт кровь Далматиса. И благородная кровь Алайнов — тоже. Чтобы возобладала вторая, нужно немедленно увозить малыша в Винзор.

Ссора бывших соратников прервалась неожиданным образом. Со стороны приёмной раздались серии громких хлопков, напоминающих пальбу винтовки-пулемёта. Они приблизились, за дверью с шумом рухнуло чьё-то тело. Резкий голос с командными интонациями произнёс:

— Никого не выпускать без приказа. Стрелять без предупреждения.

И голос был до боли знаком. Айна увидела, что слух не обманул: в лётном плаще зелёного имперского цвета в комнату вкатился Рикас, за ним ещё четверо гвардейцев с необычным оружием в руках.

Ева и Орвис превратились в соляные столпы, замерев от неожиданности. Неожиданную прыть продемонстрировал Терон. Он вылетел из-за стола, выхватив шпагу. Наверно — впервые за много лет.

— Алексов ублюдок, я так понимаю? Хочешь за ним? Ну, доставай шпагу!

Только сейчас Айна обратила внимание, ни у одного из зелёных гвардейцев нет шпаги. Заметил ли это Терон?

— Предпочитаю другое оружие, — ответил брат.

Грохот заполонил кабинет. Терон повалился навзничь. Поперёк его белой жилетки протянулась плотная линейка дырочек. Живот пиратского императора напомнил почтовую марку с отверстиями, чтобы удобней оторвать от соседней.

К павшему бросилась жена. Айну передёрнуло от отвращения. Сейчас безумная вдова начнёт розыгрыш сцены «над телом любимого мужа»… Даже челядь знает, как они друг друга ненавидели.

Но Ева повела себя иначе. Она поднялась и шагнула к Алексу.

— Твои отец и мать сломали нам жизнь. Князь предал Терона в бою за Дайрест. Снаряд вашего корабля убил моего сына. Ты застрелил моего мужа. Дочь — и ту отнял, она сбежала к тебе. Будьте вы все прокляты!

— Хели отравилась тем же вином, что и мой отец.

Он сказал страшные слова столь безжизненно-спокойным тоном, что у Айны перехватило горло. Бросилась в глаза рыжая прядь, выбившаяся из-под тейского лётного платка, в ней — отчётливая седая нить.

— Хели?! Девочка моя! Не может быть…

Женщина бросилась к двери, нелепая в огромном платье и с золотом в волосах, где седины много больше, чем у Рикаса.

— Но, синьор… — начал было один из гвардейцев, когда Ева метнулась наружу. Он хотел напомнить о приказе командира стрелять в пытающихся скрыться бегством, и Рикас его не отменил.

Короткая очередь прервала стук женских каблуков. От звуков выстрелов нервно дёрнулся Далматис. То, что гвардейцы без колебаний пристрелили Еву, исполняя приказ с устрашающей буквальностью, выбило его из колеи. Айна, потеряв к нему остатки сочувствия, с болезненным любопытством наблюдала, как тот попробует вывернуться из ловушки. И уж точно решила не приходить на помощь. Сейчас брат сделает то, на что у неё самой не хватило решимости.

— Надеюсь… — начал Орвис, тщательно выбирая слова и интонации. — Надеюсь, мы разрешим наши недоразумения по-семейному, безо всяких там поединков?

— Конечно, — легко согласился Рикас. Ствол его оружия двигался в воздухе подобно носу хищного зверя, вынюхивающему добычу. — По семейным законам севера. За смерть близких людей полагается смерть. Я привожу приговор в исполнение.

— Приговор? Он предполагает суд, — Далматис цеплялся за что угодно, даже за игру слов, если она позволяла оттянуть страшное хоть на миг.

— Суд состоялся. Приговор вынесен.

— Я могу его обжаловать?

— Да, — снова согласился Рикас. — Старшему мужчине в роду — князю Алайну. Мне.

Огласить текст апелляции Далматис не успел.

Поставив оружие на предохранитель, князь шагнул к сестре.

— Сегодня похороны папы. И Хели. Не успеем.

Страх кончился. Осталась одна горечь. Всеобъемлющая, огромная, непроницаемо-чёрная.

— Прости, сестра. Я обязан был сделать это.

Она глядела в такие знакомые глаза, торжественно-печальные. Отец вёл бы себя иначе. Непременно захватил бы с собой шпагу и обязательно бросил фразу про «честную сталь». Поединком предоставил бы шанс противнику, пусть иллюзорный. Рикас не разыгрывал комедии и хладнокровно ликвидировал врагов. Какие же они разные!

Айна обняла брата, только что сделавшего её вдовой.

— Да, не успеем. Но всё равно, возьми меня с собой. Домой.

Дом — это там, где тебя любят и ждут. И где могилы тех, кто уже не может ждать, любить и дарить тепло.

Глава тридцать вторая

Он внёс на руках её безжизненное тело обратно в банкетный зал. Ставшие ватными ноги Рикаса едва находили опору. Мёртвое лицо девушки приобрело суровые, незнакомые черты. Из молодого тела, не отведавшего плотской любви, упорхнула душа, также любви не знавшая.

Но произошло ещё кое-что. Горг пришёл в себя, сидел, удерживаемый лакеями. На мрачной и стряхнувшей хмельной вид физиономии играли желваки. Герцог был плох, зато безусловно жив. Рядом выстроился плотный частокол человеческих спин, они окружили нечто, лежащее на полу.

Раздался приглушённый стон, и Рикас узнал голос матери. Он осторожно положил Хели на кресло, поправил безвольно упавшую голову. Потом раздвинул толпу.

— Я хочу увидеть сына… Рикаса…

Князь лежал навзничь. Живой, в сознании, но сиреневые пятна не оставили иллюзий. И надежды.

— Отец! Я отдам тебе всю Силу…

— Поздно. Совсем. Я уже не…

— Ты спас Горга, но не стал спасать себя!

— Да… Помни, он тоже мой сын и твой брат, — Алекс закашлялся, но продолжил. — Происшедшее с Мейкдонами не делает мне чести. Я выбрал — ему жить…

Князь что-то ещё говорил, но уже невнятно, Иана упала ему на грудь, тоже готовая отдать и Силу, и жизненную энергию, и всю себя без остатка, чтобы только не повторился кошмар многолетней давности — могильная плита, и на ней имя Алексайона Алайна.

Беззвучно рыдал Филлис Винзор.

Сила, буквально взорвавшая внутренности от горечи утраты двух близких людей, требовала немедленного выхода. Рикас бегом метнулся к Иэросу, не в состоянии ждать последнего вздоха отца.

— Ваше Имп…

— Говори быстро!

— Дирижабль, десять гвардейцев и каждому оружие, что отец сдал на хранение.

— Не останешься на… — даже Иэрос не осмелился произнести слово «на похороны», пока в князе теплились последние проблески жизни. — Впрочем, ты прав. Удар нужно нанести быстро. Но — ты уверен в мишени?

— Абсолютно, синьор. Хели перед смертью, — голос дрогнул. —