Южный шторм - Анатолий Минский

Комната перед глазами Айны подёрнулась туманом слёз.

Отец! Сильный, заботливый, бесконечно мудрый… Он без колебаний бросился на острова, когда присутствующий здесь нелюдь взял её с Рикасом в заложники.

Отец… Ты перенёс десятки боёв, не счесть, сколько раз был на пороге смерти, но принял её из рук этого сумасшедшего ничтожества!

Меж тем, пираты сцепились между собой в несмертельной, но очень жаркой перепалке. Далматис обвинял их в самоубийственном безумии, Терон ревел — почему новости пришли так поздно, на что получал ответ о мерах Иэроса, велевшего закрыть город и отключить телеграф… Они собачились, Айна не могла найти в себе ответ: что она потеряла среди этого сброда?

В жилах сына течёт кровь Далматиса. И благородная кровь Алайнов — тоже. Чтобы возобладала вторая, нужно немедленно увозить малыша в Винзор.

Ссора бывших соратников прервалась неожиданным образом. Со стороны приёмной раздались серии громких хлопков, напоминающих пальбу винтовки-пулемёта. Они приблизились, за дверью с шумом рухнуло чьё-то тело. Резкий голос с командными интонациями произнёс:

— Никого не выпускать без приказа. Стрелять без предупреждения.

И голос был до боли знаком. Айна увидела, что слух не обманул: в лётном плаще зелёного имперского цвета в комнату вкатился Рикас, за ним ещё четверо гвардейцев с необычным оружием в руках.

Ева и Орвис превратились в соляные столпы, замерев от неожиданности. Неожиданную прыть продемонстрировал Терон. Он вылетел из-за стола, выхватив шпагу. Наверно — впервые за много лет.

— Алексов ублюдок, я так понимаю? Хочешь за ним? Ну, доставай шпагу!

Только сейчас Айна обратила внимание, ни у одного из зелёных гвардейцев нет шпаги. Заметил ли это Терон?

— Предпочитаю другое оружие, — ответил брат.

Грохот заполонил кабинет. Терон повалился навзничь. Поперёк его белой жилетки протянулась плотная линейка дырочек. Живот пиратского императора напомнил почтовую марку с отверстиями, чтобы удобней оторвать от соседней.

К павшему бросилась жена. Айну передёрнуло от отвращения. Сейчас безумная вдова начнёт розыгрыш сцены «над телом любимого мужа»… Даже челядь знает, как они друг друга ненавидели.

Но Ева повела себя иначе. Она поднялась и шагнула к Алексу.

— Твои отец и мать сломали нам жизнь. Князь предал Терона в бою за Дайрест. Снаряд вашего корабля убил моего сына. Ты застрелил моего мужа. Дочь — и ту отнял, она сбежала к тебе. Будьте вы все прокляты!

— Хели отравилась тем же вином, что и мой отец.

Он сказал страшные слова столь безжизненно-спокойным тоном, что у Айны перехватило горло. Бросилась в глаза рыжая прядь, выбившаяся из-под тейского лётного платка, в ней — отчётливая седая нить.

— Хели?! Девочка моя! Не может быть…

Женщина бросилась к двери, нелепая в огромном платье и с золотом в волосах, где седины много больше, чем у Рикаса.

— Но, синьор… — начал было один из гвардейцев, когда Ева метнулась наружу. Он хотел напомнить о приказе командира стрелять в пытающихся скрыться бегством, и Рикас его не отменил.

Короткая очередь прервала стук женских каблуков. От звуков выстрелов нервно дёрнулся Далматис. То, что гвардейцы без колебаний пристрелили Еву, исполняя приказ с устрашающей буквальностью, выбило его из колеи. Айна, потеряв к нему остатки сочувствия, с болезненным любопытством наблюдала, как тот попробует вывернуться из ловушки. И уж точно решила не приходить на помощь. Сейчас брат сделает то, на что у неё самой не хватило решимости.

— Надеюсь… — начал Орвис, тщательно выбирая слова и интонации. — Надеюсь, мы разрешим наши недоразумения по-семейному, безо всяких там поединков?

— Конечно, — легко согласился Рикас. Ствол его оружия двигался в воздухе подобно носу хищного зверя, вынюхивающему добычу. — По семейным законам севера. За смерть близких людей полагается смерть. Я привожу приговор в исполнение.

— Приговор? Он предполагает суд, — Далматис цеплялся за что угодно, даже за игру слов, если она позволяла оттянуть страшное хоть на миг.

— Суд состоялся. Приговор вынесен.

— Я могу его обжаловать?

— Да, — снова согласился Рикас. — Старшему мужчине в роду — князю Алайну. Мне.

Огласить текст апелляции Далматис не успел.

Поставив оружие на предохранитель, князь шагнул к сестре.

— Сегодня похороны папы. И Хели. Не успеем.

Страх кончился. Осталась одна горечь. Всеобъемлющая, огромная, непроницаемо-чёрная.

— Прости, сестра. Я обязан был сделать это.

Она глядела в такие знакомые глаза, торжественно-печальные. Отец вёл бы себя иначе. Непременно захватил бы с собой шпагу и обязательно бросил фразу про «честную сталь». Поединком предоставил бы шанс противнику, пусть иллюзорный. Рикас не разыгрывал комедии и хладнокровно ликвидировал врагов. Какие же они разные!

Айна обняла брата, только что сделавшего её вдовой.

— Да, не успеем. Но всё равно, возьми меня с собой. Домой.

Дом — это там, где тебя любят и ждут. И где могилы тех, кто уже не может ждать, любить и дарить тепло.

Эпилог

По окончании войны в возрождённой Империи наступило некоторое затишье. Но, увы, непрочное. В мире, где все привыкли воевать против всех, лишь временно сбиваясь в стаи для каких-то конкретных целей, было сложно удержать в целости большое государство, погасить внутренние конфликты, а также отразить внешние угрозы.

Рикас занял пост главнокомандующего вооружёнными силами в слишком юном возрасте, гораздо раньше, чем это предполагал Иэрос Мейкдон, оглашая свой указ. Но история подтвердила правоту выбора. Наследник титула Алайнов не только хорошо воевал. Он помнил, что подлостью, коварством и низостью можно добиться временного преимущества, но не выиграть войны, не завоевать уважения. Только соблюдение законов чести делает победу прочной.

Смерть Алекса раздавила Иану. Она прожила ещё долгие годы, посвятив их внукам, даже сохранила остатки дерзкой красоты, пленявшей молодых теев много лет назад. Но не смогла оправиться от повторной потери мужа. Пустоту в душе, как водится, заполнили внуки. Целиком вытеснить тоску они не смогли.

Айна не соблюдала траур и достаточно быстро вышла замуж повторно. Император позволил её сыну от брака с Далматисом взять фамилию княжеского рода. Тимас Алайн унаследовал тейскую Силу, не подпорченную кровью пирата, и лётные таланты деда, но прославился иным. Он первым в мире Икарии поднял в высь летательный аппарат тяжелее воздуха. Тем самым доказал: небо должно принадлежать людям с благородным сердцем.

2015

Примечания

1

В. Лебедев-Кумач.