Пересмешник на рассвете. Книга 2 - Дмитрий Геннадьевич Колодан

– Прошу прощения за дурацкий вопрос, – неожиданно сказал поэт, – но у вас, случайно, нет портрета Господина Президента?

Варгас возмутился:

– Нет, разумеется. Я, знаете ли, не из тех фанатиков, которые всюду таскают с собой портрет нашего дорогого Президента и молятся перед ним, как перед иконой. А зачем вам?

– Сложно объяснить… Скажем так: дурные предчувствия. Хотел проверить одну вещь, но раз уж… Погоди-ка! Кажется, я знаю, где можно его раздобыть! Вы умеете вскрывать замки? Не думаю, что там заперто, но мало ли.

Варгас ненадолго задумался. Он понятия не имел, насколько умение вскрывать замки соответствует выбранной им личине, но любопытство взяло верх.

– С сейфом я, конечно, не справлюсь, а вот дверь, пожалуй, смогу открыть.

– Отлично! – обрадовался Санкре. – Не составите компанию? Собственно, надо открыть дверь в один номер на втором этаже.

– Ладно, – сказал Варгас и для вида уточнил: – А это законно?

– Полагаю, что нет, – усмехнулся поэт. – Но я не собираюсь никого грабить, упаси бог. Я просто хочу посмотреть.

– Хорошо. Ведите.

Они спустились на пару этажей. Видно было, что Санкре нервничает, и в какой-то мере его нервозность передалась и капитану. Тишина в отеле не пугала, но раздражала: не слышались ни голоса, ни шаги, за закрытыми дверьми никто не двигал мебель. Лишь однажды Варгасу почудилось, будто где-то – может, в другом крыле здания – кто-то поет, но, скорее всего, это ветер завывал в трубах.

Они прошли до конца длинного коридора и остановились перед деревянной дверью с ручкой из помутневшего хрусталя – дверь как дверь, ничего примечательного.

– Чей это номер?

– Нашего управляющего, – поморщился Санкре. – Но уверен, он не станет возражать.

– Управляющего? Тип, похожий на мартышку, который сидел за стойкой, когда я заселялся?

– Он самый, – кивнул Санкре. – Бастиан Шильке, редкостный… Впрочем, не будем об этом.

Он подергал хрустальную ручку – дверь оказалась заперта. Поэт тихо выругался и отступил в сторону.

– Жаль, не повезло. Теперь ваш черед.

Варгас потер подбородок.

– Говорите, не станет возражать?

– Слова не скажет, – кивнул Санкре.

– В таком случае можно не церемониться, – сказал капитан и вышиб замок ногой. Так куда проще, чем возиться с отмычками, которых у него не было. Послышался треск ломающегося дерева, а затем медленно, как в историях с привидениями, дверь открылась наружу.

Господина Президента капитан увидел сразу: на противоположной стене висел большой, в человеческий рост, плакат. Президент Республики в военной форме без знаков отличия, с лицом напыщенным и гордым стоял среди безликих фигур, очевидно, символизирующих народ. Надпись гласила: «Первый среди равных». Это был старый плакат – в последние годы Господин Президент старался избегать столь неоднозначных лозунгов.

– Ну? – сказал Варгас, проходя в комнату. Там оказалось грязно, пахло нафталином, а по полу валялась скомканная одежда, как будто бы настоящие грабители уже успели здесь побывать. – И что же вы хотели увидеть?

Санкре не сводил глаз с плаката.

– Не хотел, – сказал он безжизненным голосом. – Но увидел.

– Что?!

Варгас быстро огляделся. Он не заметил ничего примечательного, но инстинкты, те самые инстинкты, что не раз спасали ему жизнь в горах, что берегли его от шальной пули или осколка, от предательского выстрела в спину и от удара навахой по горлу, встали на дыбы и в один голос завопили: уходи отсюда! Немедленно! Сейчас же! Капитан почувствовал, как зашевелились волоски у него на загривке, а внизу живота затянулся тугой узел.

Однако, вопреки чутью, капитан не двинулся с места. Он стоял и смотрел, как Санкре, пошатываясь, точно приговоренный к эшафоту, входит в комнату.

– Что вы увидели?!

Поэт указал на плакат, и только после этого Варгас заставил себя повернуться.

Поначалу он ничего не заметил. Поначалу он даже подумал, что это розыгрыш. Этот Санкре решил над ним пошутить: напустил загадочный вид, вытаращил глаза… Зачем? Да какая разница! Поэты все чокнутые через одного.

Варгас понимал абсурдность подобного объяснения, но ухватился за него как за последнюю соломинку, удерживающую его в реальном мире. Это шутка, это розыгрыш, так не бывает, потому что так не должно быть… Но глаза говорили совсем о другом.

Они были там, на плакате, – извивающиеся лианы с коричнево-зелеными стеблями и мясистыми листьями. Они появлялись на бумаге, будто прямо сейчас их рисовал невидимый художник. Но это был не просто рисунок, а что-то еще, живое и подвижное. Варгас увидел, как нарисованный усик обвился вокруг ноги Президента и стал карабкаться вверх, точно плющ по стволу дерева. Другая лиана появилась из-за спины Президента и петлей захлестнула его шею. На глазах набухали толстые бутоны, раскрываясь трепещущими лепестками. Пронизывающие их толстые жилки пульсировали, будто в такт могучему сердцебиению. И чем дольше капитан смотрел, тем больше становилось цветов. Он и опомниться не успел, как растения заполнили весь плакат. Пропали безликие люди за спиной Президента, пропал и сам Президент. Сквозь сплетения стеблей и листьев виднелись лишь его пустые глаза.

Капитан слышал, как рядом тяжело дышит Санкре, но даже головы не повернул. Что, черт возьми, происходит? Что за дурной и бессмысленный кошмар? Санкре сказал, что видел подобное во сне? Действительно: происходящее и впрямь походило на ночной кошмар. Но если капитан и был в чем-то уверен, так это в том, что он не спит. Во сне даже самые чудовищные странности воспринимаются как нечто само собой разумеющееся. Но сейчас капитан отчетливо понимал, что то, что он видит, неправильно. Так быть не должно. Это грубая ошибка в элементарном уравнении, и он обязан ее исправить. Устранить любым доступным ему способом… А он просто стоял и смотрел.

Большой плакат оказался слишком мал, чтобы вместить разрастающуюся массу цветов. Бумага вспучивалась изнутри. Она не могла остановить это безумие, как шаткая плотина из грязи и веток не могла удержать разлившуюся в половодье реку.

Капитан увидел, как поэт бросился к плакату и принялся сдирать его со стены, разрывая бумагу на полосы. Одна из лиан пробила тонкую преграду и вырвалась наружу – стебель толщиной с палец захлестал по стенам, пытаясь за что-нибудь зацепиться, а из той же дыры уже ползли новые лианы, точно щупальца чудовищной гидры…

– Проклятье! – выкрикнул Санкре. – Да помогите же мне!

Варгас дернулся, а затем, словно очнувшись, кинулся к стене и принялся отдирать плакат. Управляющий приклеил его накрепко, но вдвоем с поэтом им все же удалось сорвать его. Ломая ногти, они отдирали клочки и полоски бумаги, которые тут же рвали на мелкие части. Те лианы, которым удалось пробиться наружу, они давили каблуками, размазывали