Адаптация - Екатерина Насута

– Не совсем. Ее не останется на некий период времени. Надеюсь, не слишком длительный. А когда вернется… я надеюсь, у тебя получится дожить до того дня, когда она вернется.

Тод дожил. Куски мозаики сложились в голове и прочно сели на клеевую основу логики. Структурные элементы жизни соответствовали друг другу, но от этого соответствия возникало одно стойкое желание: приставить дуло к подбородку и нажать на спусковой крючок.

Дуло он прижал к парапету, выбирая цель.

Их хватало на земле. Жестяные белочки в игрушечном тире.

– Десять негритят решили пообедать, один вдруг поперхнулся, их осталось девять, – Тод снял одну из целей, тело вздрогнуло, но не шелохнулось. – Девять негритят, поев, клевали носом, один не смог проснуться, их осталось восемь.

Пули ложились точно. Ответный огонь не открывали.

– Пять негритят судейство учинили, засудили одного, осталось их четыре.

Жаль. Было бы веселее, если бы стреляли в ответ.

– Последний негритенок поглядел устало, он пошел повесился, и никого не стало.

Доступные мишени закончились, и Тод поднялся. Ногу дергало. Бок зудел. И чего ради все это было? Ради того, чтобы Айне попала в бункер.

– Идиот! – Тод хлопнул ладонью по лбу. – Какой же ты, мать твою, идиот…

Спуск оказался тяжелым. Нога подводила. И рана на плече раскрылась. Но это перестало быть важным. У Тода имелась цель.

И она находилась в относительной близости.

К бункеру добрались. И Айне остановилась. Она знала эту лестницу. Она поднималась по ней, выбираясь из убежища, и в убежище спускалась, чтобы помочь Тоду.

А теперь он помогал ей и, наверное, умер. В прочитанных книгах встречалась информация о том, что один человек способен воспринимать физическую гибель другого, но Айне не знала, насколько данные верны. И возможно ли их экстраполировать на андроида.

Ей было горько.

И еще идущий по следу человек вызывал раздражение.

Он – не Тод. Он тоже сильный. Иногда злой. И стрелять умеет. И не испугался во время прорыва. Но он – не Тод!

– Куда теперь, – спросил Глеб, переводя дух. – Вверх? Вниз?

– Вверх.

А она спускалась и поднималась. Но трекер указывал, что цель находится пятью этажами выше. И внутренний голос, который появился недавно, соглашался с указанием.

Айне побежала. И Глеб побежал за ней. Он двигался неуклюже и шумно, но главное, что он был. Глеб поможет. Он боится Евы. А страх – сильный мотив.

Лестница вывела в коридор. Темный ковер. Восковые наплывы светильников. И дверь. Дверь приоткрыта. Значит, опоздали.

Глеб приложил палец к губам и, как будто этого не достаточно, добавил:

– Тихо.

В его руке появился смешной револьвер с коротким дулом. Щелкнул курок. Шевельнулся барабан. Глеб крадучись направился к двери.

– Нет, – также шепотом произнесла Айне. – Ты не знаешь, что за ней.

– А ты знаешь?

Да. Конечно. За дверью будет прихожая со шкафом и старым телефоном. Дома в ней обитал Тод, хотя у него имелась собственная комната, но он все равно прихожую облюбовал. Сказал, что эта территория – его. Айне согласилась.

Здесь все то же самое. Только нет на вешалке черной куртки.

И кровью пахнет очень сильно. Неужели Глеб не ощущает запаха? Он осматривается. Чешет кончик носа дулом револьвера. Так нельзя. Оружие обидится.

Оружие надо любить.

– Айне? – голос Евы донесся из зала. – Это ты пришла? Заходи. Гостьей будешь.

– Это я пришел, – ответил Глеб, знаком приказывая молчать.

– Глеб?

– Глеб. Впустишь? Или я не тот гость, которого ты видеть хочешь?

Он спрятал револьвер в рукав и решительно толкнул дверь.

– А теперь скажи, птичка моя певчая, на кой ляд ты меня отключила?

– Чтобы уберечь.

Айне подобралась на цыпочках и, сев у двери, приникла к щели. Ей был виден угол комнаты с двумя экранам, разделенными белым швом, и сидящая в кресле Ева.

А вот Глеб стал вне поля зрения.

– И от чего же уберечь, золотко? Или, правильнее будет спросить, для чего?

– Для меня.

– Ну да, ну да… а начинался триллер так невинно… А Игорь где? Погиб поручик от дамских ручек? И смена новая нужна? Премного благодарен за доверье. Старый конь борозды не попортит. А что сожрете мозг, так, право, был ли нужен?

Ева медленно покачала головой. Она смотрела на Глеба и только на Глеба. И глаза ее сияли любовью.

– Она просто была очень молодой. У нее не было опыта.

– А у тебя, значит, есть? – напряжение в его голосе нарастает. Но убивать не спешит. Почему?

– У меня есть память всех циклов улья.

– И сколько их было?

– Два. И я помню их опыт.

– Нельзя помнить опыт, лапочка.

Айне осторожно тронула дверь, расширяя щель. Ева по-прежнему не обращала внимания ни на кого, кроме Глеба. Это хорошо. Пусть они разговаривают.

Нащупав рукоять пистолета, Айне вытянула оружие. Оно по-прежнему было тяжелым и неудобным. Но шанс будет лишь один, и надо им воспользоваться.

– Вы развиваетесь, – теперь Айне видела и Глеба, он сидел на корточках над телом беременной женщины и смотрелся в ее лицо. Лицо почему-то было гладким и блестящим. И Айне сообразила, что это – не лицо, а маска.

Снять пистолет с предохранителя. Держать крепко, двумя руками. Целиться, не прищуривая глаз. Направить ствол на цель, чтобы прицел, мушка и объект оказались на одной линии.

– А я поверил, что ты настоящая. В смысле, человек. Они вели себя иначе. Или правильнее сказать, это ты вела себя иначе?

– Я и была человеком.

– Неужели?

– У меня ее память, – Ева щепотью коснулась лба, и движение это сдвинуло ее с линии огня. – Я была Евой.

– А настоящая?

– Я настоящая.

– Ложь.

– Почему? Я помнила ее жизнь и ее смерть. Я испытывала ее эмоции. Я совершала поступки, которые совершила бы она. Я и есть Ева. Не надо, Глеб. Если ты убьешь меня…

– Одним монстром в мире станет меньше.

Расстояние большое, а цель маленькая. И Тода рядом нет. С ним легко стрелять и пуля всегда мишень находит. И потом Тод говорит, что Айне – умница, хотя на самом деле это он попадал.

– Я не монстр.

Ева поднялась, и за ней потянулась белесая паутина. Лопаясь, нити втягивались в кресло.

– Посмотри. Чем я отличаюсь от самок твоего вида?

– В том и проблема, что ничем. Мадам, не улыбайтесь, это страшно.

Страшно, что Ева заметит. И что Айне не попадет. Пули в пистолете нечестные, но данное обстоятельство не имеет значения, если трасса проляжет мимо цели.

А голос Глеба изменился:

– Вы убили этих людей.

– Нет. Мицелий хранит память о них, как