Жена-беглянка. Ребенок для попаданки - Константин Фрес

Приходилось звать врача, покупать лекарства и позволять заболевшему отдохнуть пару-тройку дней.

— Уж больно вы жалостливы, госпожа, — неодобрительно заметил начальник охраны, когда я в очередной раз привезла микстуру и травы, рекомендованные Мартой. — Они больно быстро чуют слабость и залазят на шею. Пару поблажек — и они начнут притворяться, чтоб выгадать себе пару дней отдыха. Лето теплое. А что осенью будем делать? А на первый снег? Они уже скулят и ноют, не хотят выходить на работу по заморозкам. Хорошая плеть могла б исправить это недоразумение.

— На первый снег будем копать на берегу, а не в воде, — ответила я. — Ну, а те, кто летом будут болеть слишком часто, отправятся обратно в тюрьму. А вместо них наберем здоровых. Так им и скажите. А пока давайте добытые камни.

Начальник охраны от моего взгляда зябко передергивал плечами и отдавал добычу.

Я чувствовала, что какие-то, особые, самые красивые камешки он хотел бы припрятать.

Иногда даже зажимал их в ладони.

Но это были мои камни. Словно капли моей крови.

Я каждый из них чувствовала, и усмехалась над его детской надеждой скрыть их от меня.

Я смотрела ему в глаза и заставляла по одному разжимать пальцы, прячущие добычу.

Камень катился в общую корзину.

В глазах охранника отражалась жгучая досада и не менее жгучий страх.

А я демонстративно брала упавший камень и оценивающе его рассматривала.

Мое.

Это было мое.

Сама не заметила, как во мне появилась эта спокойная, но жесткая черта.

Я могла бы кричать, обвинять вора, запугивать его или вовсе выгнать.

Но все эти эмоции, жгучие, импульсивные, темпераментные, мне были больше не нужны.

Не в отношениях с подчиненными.

Мне проще было отнять, продемонстрировав силу.

А страхом, досадой и жадностью он пусть уничтожает себя сам.

Можно было б его выгнать. Но пришел бы другой. И начал воровать точно так же.

Так к чему мне эти перестановки?

Камней было добыто еще больше, чем добывалось раньше.

Их алый блеск радовал мое сердце.

Такая богатая добыча означала лишь одно — мне хватит и на содержание дома, и на еду, и на одежду для всех.

И сестёр с братьями можно будет порадовать игрушками и сладостями.

Стир раздал новую одежду и перенес несколько мешков крупы, хлеба и овощей в домик Марты.

Там уже готовился завтрак для работников.

Я раздала лекарства и отдала небольшой бочонок с медом — согреваться вечером.

И мы уже собирались домой, когда из кустов вынырнул Макс и с кулаками набросился на меня.

Признаться, я не ожидала нападения.

Да и он пересек вытоптанную полянку в три прыжка.

— Гадина! — орал он исступленно. — Ты думаешь, что взяла другое имя, и я тебя не найду?! Мерзавка!

Корзинка вывалилась из моих рук, камни рассыпались.

Ошеломленная ударом, я стояла на коленях и судорожно пыталась собрать свои сокровища.

Голова гудела от пощечины.

— Сучка!

Макс, изловчившись, что есть силы пнул меня в живот.

Но к этому удару я была готова.

Его грязный сапог ударил меня в ребра.

Больно, но не смертельно.

Я вскрикнула. И Макс вцепился мне в волосы.

— Дрянь, — с нескрываемым удовольствием произнес он. — Я сейчас вытрясу из тебя твоего щенка. Ты и здесь не родишь. Никогда. Знаешь, почему ты не родила там? Потому что я не хотел. Не хотел от тебя детей всей душой! Я тебе таблетки давал. В чаек витаминный подмешивал. В горькое питье. Поэтому ты скидывала.

От услышанного кровь закипела у меня в жилах.

Я зарычала от злости и вывернулась из его рук с невероятной силой.

Да так, что его откинуло прочь.

И он, перекувырнувшись, шлепнулся в вытоптанную траву.

Стир, как раз выходивший из домика, ахнул и со всех ног пустился к нам.

И вовремя — из кустов вывалилась и мамаша и поползла по земле, жадно собирая рассыпавшиеся камни.

— Детей украла, — шептала она, как одержимая, хватая камни вместе с пучками травы. — Ты за это заплатишь!..

— Не смей трогать! — проревел Стир, увидев, что мать практически нас обворовывает. — Это как раз чтобы содержать твоих детей, злобная ведьма!

— Вы мне должны! — рявкнула мать, пихая камни с пучками грязной травы за пазуху. — Вы оставили меня одну на старости лет! Я должна как-то выживать! И если нет возможности женить детей выгодно, то вы должны мне заплатить!

От ее жадности стало дурно.

Она не думала о детях, она не требовала их вернуть.

Она даже была рада этому.

Потому что так можно было потребовать с нас плату. И деньги были дороже детей. Ее собственных детей.

Впрочем, чему я удивляюсь.

Если я сама была разменной монетой для нее, то почему другие-то должны были быть дороги ее сердцу?

Макс меж тем тоже оправился от удара и вскочил на ноги.

— Ты мне должна еще за прошлый раз! — вопил он. — За избиения! За мои сломанные руки! Кто поверит в твою смерть, если ты вот она, живая! Я тебя потащу за волосы в суд, если нужно будет! Сколько ты им заплатила за то, что они тебя умершей объявили?! Думаешь, удастся уйти от ответственности? Нет! Я докажу, что ты меня избивала со своим слугой!

Ясно. В полиции его просто прогнали прочь, посмеявшись над ним.

— Пошел вон, мерзавец! — проорал Стир, отвесив затрещину Максу.

Тот так и покатился по земле.

— Я вас всех засужу! — орал он.

Кажется, не вполне понимал, с кем связался.

Я ведь теперь не просто его сестра, девушка, которую мамаша унимала парой оплеух. Я — графиня Рубин, новая подруга короля.

И я планировала воспользоваться этой дружбой!

Но не Макс меня волновал сейчас.

Я сосредоточила всю свою злость на той, что явилась сюда поживиться.

Налетев на мать, я ухватила ее за шиворот и с силой подняла, отрывая от поисков камней в траве.

— Жадная сволочь! — проорала я, тряся ее как следует. — Не смей трогать мои камни!

Глаза у матери были абсолютно бессмысленны.

Она тянулась руками к земле, задыхаясь от одежды, впившейся в ее шею.

— Мое, — шептала она, протягивая руки к сокровищам. — Ты похитила детей, значит, мне должна. Много должна! Все тут мое! Мое-е-е…

Охрана наша стояла неподвижно.

Во-первых, это были мои родственники. В семейную разборку лезть не хотелось.

Во-вторых — это я