Салага - Василиса Мельницкая

— Оставь, — сказал Матвею Савелий. — Доложим. Разберутся.

Хозяйка заставила их обоих выпить горький отвар из лечебных трав. Савелий чувствовал ее благие намерения, поэтому не стал отказываться. Только убедился, что в состав не входит ничего успокоительного или снотворного. И потянулись томительные минуты ожидания.

Они с Матвеем лежали без сна и почти не разговаривали, хотя, наверняка, оба думали об одном и том же. Вдруг Яра не смогла? Вдруг что-то плохое случилось сразу? Ее могли оглушить и…

Представляя «что-то плохое», Савелий испытывал ярость. И ее приходилось сдерживать. А больше всего убивало то, что он бессилен что-либо изменить! Он ничего не делает. Ждет! Когда две девушки в руках каких-то отморозков, возомнивших, что им можно все!

А Матвею еще тяжелее, ведь в беду попали обе его сестры.

— Надо идти на свадьбу, — произнес Савелий, когда стало светать. — Либо они у Вахи, либо Ваха скажет нам, где они.

Матвей медленно кивнул.

— Надо предупредить Мишу и Асю, — сказал он. — Мы договорились встретиться…

Черная кошка на мгновение зависла в воздухе и приземлилась на груди Савелия. Он вскочил, подхватывая химеру на руки.

— Карамелька, веди.

Савелий рвался в бой. Он выпрыгнул из Испода с катаной в одной руке и огненным шаром — в другой. Его ждали. Едва взглянув на Яру, он понял, что воевать не с кем.

Глава 49

Я наивно полагала, что мы с Катей останемся в доме Асламбека до утра, но ошиблась. Он торопился вручить «подарок», поэтому нас без церемоний запихнули в машину. Однако на сей раз обеим завязали глаза. Я не успела отвести Катю в безопасное место.

Оставалось надеяться, что везут нас все же к Вахе, и что там я смогу найти девочку, вызову Саву, и он вытащит нас всех из этой передряги.

Своей одежды нам с Катей не оставили. Выдали восточные шаровары и тонкие полупрозрачные рубашки. Волосы оставили распущенными. А перед тем, как вывести на улицу, накинули на голову мешки с прорезями для глаз. Потом и глаза завязали. Но я ощущала Катю, знала, что она рядом. И гнала от себя сожаления о том, как необдуманно подвергла ее жизнь опасности. Рефлексировать буду потом. Сейчас только от меня зависит, сможем ли мы спастись.

Чеченцы разговаривали на своем языке, я не понимала ни слова. Их эмоции были ровными, без всплесков чрезмерной радости или ненависти. Кажется, мы для них — пустое место. Мелькало сожаление, что-то вроде «девками не удастся попользоваться», но никого это сильно не расстраивало.

Ехали недолго, от силы пару минут. Кто-то взвалил меня на плечо, понес. Катю несли рядом. Хлопнула дверь. Чей-то недовольный голос спросил, внезапно — на русском языке, хоть и с сильным акцентом:

— Что происходит? Кто это?

Отвечать начали на чеченском, но тут же замолчали. Я почувствовала чье-то сильное раздражение.

— Асламбек, ты не видишь, у меня гости из Петербурга? Прояви уважение.

«Уж не Мишка ли с Асей?» — заволновалась я.

В свои дела мы их, разумеется, не посвящали. Матвей только предупредил, что мы все путешествуем инкогнито и сообщил, на всякий случай, наши вымышленные фамилии. Так что Миша и Ася с равной долей вероятности могли как помочь, так и помешать освобождению Любы.

Асламбек проявил не только уважение, но и сообразительность. Он определенно собирался торжественно вручить подарок, но услышав о гостях из столицы, передумал.

— Прошу прощения, что помешал беседе… бла-бла-бла…

Лишенная возможности видеть, я прислушивалась к эмоциям тех, кто находился рядом со мной. Катя, Асламбек, два его прихвостня, стоящие позади. Тот, кто говорил с Асламбеком. Мужчина был сильно раздражен, даже зол. Его гости испытывали любопытство. Все, кроме одного, узнавшего меня по эмоциональному фону. Мишка тут, а Асю я не чувствовала. Как подать ему знак? И какой? Чтобы вмешался? Или, наоборот, сидел тихо?

Речь Асламбека свелась к тому, что он, недостойный ишак, подождет, когда ему смогут уделить время. Странно, что при таком подходе его пропустили к хозяину дома.

— Хорошо. Иди, тебя проводят. Жди, — велели Асламбеку.

— Ваха Магомедович, простите, что вмешиваюсь…

Я замерла, услышав Мишку. Он определенно что-то задумал!

— Но вы зря стесняетесь того, что естественно для вашего народа, — продолжил Мишка.

Бессмертный он, что ли!

— Этих наложниц привели к вам в подарок, я правильно понял? — не унимался он. И, получив неохотный, но однозначный ответ, добавил: — Не обращайте на меня внимания, примите подарок. Я и сам с удовольствием взгляну на лица девушек. Это так интересно и необычно.

Если он всерьез так распинается, я ему лично наваляю, как только выберемся отсюда. Впрочем… Нет, Мишка волновался, даже нервничал.

— Ну, хорошо, — сдался Ваха. — Асламбек…

Повязку сдернули с глаз, и я зажмурилась от яркого света. Потом меня выдернули из мешка.

— Катя⁈ Мила⁈ — возопил Мишка, подскакивая из-за стола, ломящегося от яств.

Самое интересное, что сильного удивления он при этом не испытывал. Катя всхлипнула и закрыла лицо руками. Я постаралась изобразить оглушенность, потому что еще не поняла Мишкин замысел.

А он тем временем с негодованием обрушился… на Алана, сидящего тут же, подле Вахи.

— Да как ты мог⁈ Я тебе верил! Ты подло ударил в спину! — доносилось до меня сквозь внезапно возникший гул в ушах.

Мишкины вопли прервал Ваха. Он был в ярости. Однако сумел меня удивить, так как принял нашу сторону. Все шишки и проклятия полетели в Асламбека. Я глазом не успела моргнуть, а он уже ползал в ногах у Вахи, вымаливая прощение.

Стараниями Миши мы с Катей из рабынь превратились в почетных гостей. Асламбека и его людей Ваха велел высечь плетьми, но меня это не заботило вовсе. Мишка лично отправился проводить нас до женского дома, где, по его словам, находилась и Ася.

Мне не удалось с ним поговорить. Но Мишка и не пытался что-то выяснить, он же не знал, что Мила — это Ярик, то есть, наоборот. Для него мы с Катей — обычные девушки, нуждающиеся в защите.

Ася проводила время весело, за чаем со сладостями в компании молодых богато одетых чеченок. И, мягко говоря, сильно удивилась, увидев нас. Мишку к женщинам не пустили.

К столу нас пригласили после того, как мы переоделись в приличную одежду. Сопровождающая нас чеченка сказала, что Михаил Всеволодович попросил