Холодная сталь - Линда Эванс

Шаттл запустил тормозные двигатели на ужасающе малой высоте, заметно раскачиваясь. Пилот боролся с раскачивающимся кораблем, выжидая до последней секунды, чтобы снизить скорость. Они зашли под углом и приземлились в четырех ярдах от шеренги подростков, ровно через четыре минуты. Пневматические двери с шипением открылись. Офицер в форме спрыгнул на землю и сделал знак рукой.

— Вперед! — крикнула Джинджер. — Не толкайтесь, но продолжайте двигаться! Вперед!

— Семьдесят человек, — сказал пилот шаттла. Посадив подростков и самых низкорослых взрослых, они втиснули восемьдесят, погрузив их за одну минуту сорок три секунды. Офицер, представившийся через плечо как лейтенант-коммандер Герхард Лундквист, помощник судового хирурга, крикнул:

— О'кей, Картер, мы загружены. Я помогу им подцепить грузовой контейнер.

Джинджер бегом повела его к кабельщикам.

— Хэнк! Ты приготовил тросы?

— Конечно, но мы еще не полностью загружены.

— Прицепляй сейчас, мы не можем ждать, пока закончится погрузка!

Команда Хэнка подтащила длинные тросы к шаттлу, где корабельный хирург помог прикрепить их к грузовым крюкам на носу и корме. Команда закрепила тросы ровно за шестьдесят восемь секунд. Погрузка продолжалась непрерывно, в бешеном темпе. Грузовой отсек уже поглотил более пятисот человек, которые стояли внутри не только на полу, но даже на плечах друг у друга. Джинджер помогала вталкивать последних триста с лишним беженцев, не обращая внимания на крики боли, когда их толкали локтями, коленями и ступнями, а также наступали на уязвимые места. Хэнк втолкнул своих ассистентов последними, а затем поднял Джинджер кому-то на плечи — нескольким людям, судя по выступам костей, которые двигались у нее под бедрами и лопатками. Хэнк крикнул хирургу:

— Кто-нибудь должен закрыть задвижку и опустить решетки снаружи!

— Залезай, я позабочусь об этом!

Пока Джинджер вытягивала шею, чтобы посмотреть, Хэнк втянул в себя свой несуществующий живот и проскользнул между несколькими парами ног. Большие стальные двери бункера тяжело захлопнулись с громким, раскатистым лязгом. Тяжелые засовы опустились, зафиксировав двери на месте. Джинджер отсчитывала секунды на светящемся циферблате своего наручного хронометра, ожидая старта шаттла. Ее рация запищала. Она услышала, как хирург рявкнул пилоту:

— Лети, черт возьми! Я знал, на какой риск иду, когда подписывал контракт. Там нет места даже для домашней мухи, и ты, черт возьми, знаешь, что у вас дети так плотно набились в кабину пилота, что вам понадобится лом, чтобы вытащить их оттуда. Вперед!

О Боже...

Двигатели шаттла пронзительно взвыли. Грузовой контейнер дернулся в сторону. Вздохи и крики боли отразились от стальных стен. Затем шаттл взмыл в воздух, слегка накренившись из-за груза, подвешенного под ним. Они набирали скорость. Они и так двигались быстро и продолжали ускоряться. Джинджер отчаянно пыталась не думать о том молодом хирурге, который только что добровольно согласился на самоубийство, если неизвестное БОВ[10] было так же опасно для людей, как и для Терсов. Ее зрение никак не хотело как следует сфокусироваться.

Подумай о том, чего мы достигли, яростно сказала она себе. Семьдесят семь детей в аэрокарах Рустенберга. Еще восемьдесят в шаттле. Еще восемьсот двенадцать взрослых и подростков сложены, как дрова, под избитым, покрытым синяками задом Джинджер. Все они летят навстречу потенциальной смерти сквозь облака.

У них было шестьдесят две секунды, чтобы преодолеть сорок километров.

И, если боги не были очень добры, жить отважному хирургу оставалось всего шестьдесят две секунды.

Глава двадцатая

Если бы Бессани снова не была в медицинской лаборатории, один угол которой все еще был прикрыт временным навесом для защиты от снега, она, возможно, не услышала бы этого вовремя. Как бы то ни было, она услышала приближающийся шум сразу после того, как Чилаили вышла из комнаты, чтобы принести еще дров для костра. Бессани подняла голову и прислушалась. Что-то огромное приближалось по лесным руинам, двигаясь с огромной скоростью и сминая целые стволы деревьев под огромным весом, раздавливая их с треском и скрежещущим звуком. После секундного замешательства она поняла, что это, должно быть, такое. Холодок ужаса пробежал у нее по спине.

— Чилаили! — она сорвалась с места и побежала, крича терсе, которая, должно быть, уже была в прицеле приближающегося Боло. — Чилаили! — Бессани выскользнула наружу, поскользнулась и заскользила по снегу к тому месту, где остановилась Терса, озадаченно поворачивая голову от шума приближающейся военной машины к Бессани, которая с широко раскрытыми глазами, без пальто, бросилась вперед.

— Что?.. — начала Терса.

— Ложись! — крикнула Бессани, бросаясь между катори и огромной машиной, надвигающимся на них из снежной бури. Она могла выстрелить в любую секунду... Сквозь ослепительно-белый снежный вихрь показались зловещие дула пушек, возвышающиеся над ними. Прямо на них были направлены противопехотные орудия.

— Не стреляй! — закричала Бессани, взмахнув обеими руками в безнадежном жесте. Машина остановилась менее чем в пяти метрах от нее и застыла неподвижно, а оглушительные удары сердца Бессани отдавались в ее груди. Она даже не могла разглядеть ее целиком, только часть носа с ощетинившимся оружием и передними частями огромных гусениц.

— Чилаили, — выдохнула она, — если ты любишь жизнь, не двигайся! Даже не дыши!

Она услышала, как где-то наверху открылся люк, что заставило ее вздрогнуть, услышала стук ног по металлу. Затем из-за снега и льда, гонимых ветром, появился мужчина и бросился вперед, сжимая в руке устрашающего вида пистолет. Мгновение спустя она уставилась в лицо человека, которого меньше всего ожидала увидеть выходящим к ней из тулианской метели. Ее глаза расширились, а рот приоткрылся, но из горла не вырвалось ни звука, кроме сдавленного писка.

— Боже мой, — выдохнул Джон Вейман, — ты жива...

Бессани захлестнула буря эмоций, дикое облегчение боролось за место между стыдом и смущением. Скребущие когти кошмара никогда бы не настигли ее, если бы она просто поверила этому человеку с самого начала. Она с трудом обрела дар речи.

— Ты пришел. Ты, должно быть, прочитал мои отчеты...

— Да, — мрачно сказал он. — Я прочитал их, верно. Некоторые из них. Около двадцати минут назад.

— Двадцать минут? — повторила она, сбитая с толку. Она невольно вздрогнула и застучала зубами от пронизывающего ветра. — Но...

— Позже, — хрипло сказал он. — Ты замерзла, и я тоже.

Он повернулся к медицинской лаборатории — и остановился как вкопанный.

Чилаили не двигалась. И похоже, даже не дышала. Она смотрела расширенными от шока зрачками на возвышающийся боевой корпус Боло. Бессани не понравилось выражение лица Джона Веймана.

— Пожалуйста, попроси своего Боло не стрелять