Они выбрали ночь - Алмаз Эрнисов

Паутина практически скрыла лицо фантома, когда демон не выдержал. Хлопнув в ладоши, он заставил пауков скрыться в щелях.

Информация закончилась – поток прервался, навсегда скрыв в своих глубинах ответы на главные вопросы.

Эти проклятые души преподали надзирателю очередной урок своей непокорности.

– Упрямство не порок, но … – Гарпий так и не договорил.

Интрига сделалась совершенно невыносимой – он ужасно не любил проигрывать.

Оставив Заговорщика наедине со своими страданиями, Демон спустился вниз, покинув здание Паноктикума. Едва задержавшись у дверей, он быстрым шагом сбежал по лестнице и оказался среди тенистых аллей. Ровные дорожки вели к высоким резным воротам – но Гарпий направился в другую сторону.

Углубившись в дальнюю часть парка, демон попал в круг множества темных фигур, которые в свете заходящего солнца, выглядели будто живые. Светило стремительно пряталось за горизонтом, отчего длинные тени ползли по земле шипящими гадами.

Гарпий покосился на ближайшую скульптуру, изображавшую один из человеческих пороков – жадность. Сгорбленный старик, заискивающе пряча под полы одежды мешок с золотом, косился на демона так, словно тот претендовал на его сокровище.

Демон пнул каблуком каменную крошку – и здоровенный булыжник отлетел в каменного старикана.

В его голове роились тысячи предположений, сомнений и опасений. Неизведанная человеческая душа, глупый поступок, полицейский, который силится докопаться до правды и помешать Шраму, осуществить задуманное; демон готов был на что угодно, лишь бы связать все это воедино. Но, к сожалению, никакие муки не заставят глупого Заговорщика раскрыть свои секреты.

Приблизившись к скульптуре худощавого мужчины в остроконечной маске, напоминавшей клюв, в руке которого покоился человеческий череп, Гарпий долго разглядывал своего верного адепта. Целая армия людских ошибок, слабостей – они все взирали на того, кто мог даровать им свободу, пускай и ненадолго.

Гордыня, тщеславие, гнев, обжорство, сладострастие, зависть, лень, уныние, осуждение, празднословие, пьянство, самолюбие и еще множество верных солдат ждали своего часа.

Пороки были прекрасным поводком способным управлять людьми – но любое принуждение, следовало платить цену гораздо больше, чем стоила сама жизнь.

Гарпий размышлял. Он не мог проиграть второй раз, и ждать следующего шанса целую вечность.

Прикоснувшись к крылатому чудовищу – пороку войны – демон наконец решился.

Он больше не мог появиться в Прентвиле, сил практически не осталось, а Шрам как не крути, нуждался в поддержке.

Однако прибегнуть к помощи пороков – верный шанс выдать себя перед Высшими. Они-то уж точно не потерпят подобных выходок от равного им. Раскроют его обман!

Стало быть, выбор сводился к одному простому решению: рискнуть и победить или потерпеть крах!

Гарпий ощутил приятный трепет в груди – он уже давно забыл, что такое страх.

Встав в круг, он закрыл глаза и расставил руки в стороны как птица, готовясь к полету.

Монотонный звук наполнил поляну, и время изменило привычный ритм, ускорившись: облака стремительно проносились по небу, а солнце, не успев наполнить мир теплом, в один миг скрылось за горизонтом. И малиновый закат, резко теряя краски, тускнел, покрываясь бледной пеленой ночи.

Звук нарастал. Гарпий крутился по кругу, щедро отдавая последние силы. Он шел ва-банк, надеясь лишь на то, что Улула верно определила последнюю жертву, и Шрам не подведет его, вовремя выполнив намеченное.

Рваные лоскуты облаков, разделяя звездное небо на множество частей и принимая причудливые формы, исчезали за острыми клыками гор, повинуясь невидимому ветру.

Монотонный гул, превратился в свист. Гарпий мысленно прикасался к каждой из фигур, ощущая ноющую боль. Но он уже не мог остановиться! Жернова грехов закрутились, не желая поворачивать время вспять!

Первой откликнулась фигура сладострастия: обнаженная дева с двумя головами, юная прелестница и морщинистая, лишенная зубов и глаз, старуха. Шевельнув пальцем, она вытянулась и распрямила руки, словно просыпаясь от долгого сна.

Наслаждаясь минутным превосходством, Гарпий чувствовал, как едва стоит на ногах. На лбу выступила испарина, а около глаза, червем вспухла огромная жила.

Пороки медленно оживали, протягивая свои руки, клешни, лапы, когти к своему повелителю – тому, кто вдохнул в них жизнь, позволив проявить свою истинную сущность.

Повалившись на колени, демон ликовал. Он приступил сразу несколько заповедей и не ждал от тех, кто находился выше него снисхождения, он не требовал оправдать его за содеянное, четко осознавая, что если он победит, никаких объяснений не потребуется.

Черные фигуры, шипя и завывая, поползли к порталу, в Прентвиле их ждал настоящий пир, которого они не видели уже многие сотни лет.

Гарпий смотрел им вслед, понимая, что те приведут его в пропасть безвременья.

Час настал!

13. глава – Во власти безумия.

Дождь не принес городу привычной надежды, наполнив улицы устойчивым смрадом и желанием поскорее оказаться возле камина и насладиться приятным ароматом душистого чая. Мутные ручьи, словно артерии, опоясали Прентвиль, но так и не смогли смыть с его каменной кожи той грязи, что уже долгие годы копилась в нем. Проклиная непредсказуемую погоду, нищие и попрошайки, выползали из своих нор на поверхность, словно сонные жуки. И только чадящие трубы трехэтажных исполинов и массивных заводов, выпуская в небо клубы грязного дыма, казалось, были равнодушны к тому, что происходит в Прентвиле.

Город погряз в слякоти и нечистотах – но для горожан подобное неудобство виделось временной проблемой, считая, что незримое уныние всего лишь неприятное стечение обстоятельств и ничего больше.

Джинкс рассуждал иначе…

Окончательно прозрев, он избавился от искажающих очков, которые четко делили мир на плохое и хорошее, злое и доброе. Все оказалось куда сложнее – и выбор, уже не сводился к простым определениям человеческой сущности: беззаконник – обязательно виновен, а богатый сластолюбец – должен быть обязательно прощен.

Закон для констебля стал пустым звуком, если противоречил простому понятию миролюбия.

Сегодня у кладбища было пусто. День Уныния давно прошел, а погребальные процессии не задерживались у ворот, быстро исчезая среди гранитных и мраморных надгробий.

Закутавшись в потрепанный, грязный жакет, который едва спасал от пронизывающего ветра, констебль вступил на территорию кладбища. После недавнего визита, здесь практически ничего не изменилось, только грязь от повозок и размытые дорожки, напоминали о недавнем ливне.

Остановившись у первой развилки, Джинкс вдруг понял, что совершенно не ориентируется в мире однообразных надгробий.

– Мистер, вам назначено? Или вы с заказом? – окликнув, обратились к констеблю.

Джинкс обернулся.

Придирчивый взгляд молодого человека пристально изучал посетителя Старого кладбища. Недовольно дернув короткими изящными рыжими усиками, подкрученными вверх, служащий повторил свой вопрос, заставив инспектора ответить.

– Простите, я немного оторопел, – признал тот и, потянувшись к голове, чтобы приподнять шляпу,