Испытание огнем - Август Туманов

— Вот ведь... — выдохнул я, не договорив. Горло пересохло.

Рядом раздался приглушённый фыркающий звук, и что-то тёплое ткнулось мне в нос.

— Давай сейчас без этих нежностей, Никак, — пробормотал я.

Пёс стоял передо мной кажется, с полным осознанием происходящего. Он прищурился, потом вильнул хвостом. И, как бы между делом, обернулся к стене, той самой, где раньше была дверь.

— Ты видел, да? — спросил я его, чувствуя, как медленно приходит в себя тело. — Или мне показалось, а ты просто делал вид, что тоже в теме?

Он не ответил. Только посмотрел на меня своими глубокими, почти человеческими глазами. В них не было удивления. Ни малейшего. Как будто он знал. Как будто всё это — лишь эпизод, не самый яркий, не самый опасный. Просто очередной шаг.

Я вытянул шею, посмотрел по сторонам. Пешеходы шли мимо. Люди, обычные, московские. Уставшие. Кто-то с кофе, кто-то в наушниках. Одна женщина, переговариваясь по телефону, чуть не споткнулась, увидев меня сидящим у стены. Пожала плечами и пошла дальше. Как будто ничего и не было. Как будто за этой стеной не совершал обряд древний ифрит, не висело в воздухе горящее тело, не клубились тени и не звучали древние слова.

Я поднял руку, посмотрел на ладонь. На коже был виден свежий, красный, ещё не заживший порез. След крови. Настоящий. Не сон. Не галлюцинация. Всё было. Просто теперь — исчезло. Время? Я посмотрел на экран телефона. 17:20. Те же самые цифры, что я увидел, впервые попав туда.

— Ладно, — сказал я вслух, поднимаясь с асфальта. Ноги подрагивали, но держали.

— Получается, это самое странное приключение в моей жизни не заняло ни минуты.

Никак фыркнул. И почему-то мне показалось, что он усмехается.

— Не заняло... — повторил я, отряхивая колени. — Или заняло всю жизнь. Пока не решил, если честно.

Мы молча стояли у той самой стены и вечерний ветер шевелил волосы на затылке. Пахло жареными каштанами, сигаретами и весной. Самой обыкновенной, московской весной. Но мне она теперь показалась новой. Почти незнакомой.

Глава 24. Исход

Я решил не ехать сегодня домой. А может, не возвращаться туда никогда. Видеть ту обстановку не было ни малейшего желания, ни сил. Квартира, ещё недавно казавшаяся мне неким подобием семейного гнезда сейчас была в полном беспорядке из-за разбросанных вещей, битой посуды, испорченной мебели и представлялась мне теперь совершенно чужой. Запах там оставался такой, будто стены всё ещё хранили дыхание Кати.Я набрал номер владельца квартиры и сообщил, что съехал.— Убирать там нужно? — спросил хозяин.— Если честно, бардак там остался порядочный. Вызовите клининг, я всё оплачу.

— Что по вещам и мебели? Телевизор, кажется, ваш там стоял. Всё забрали? — уточнил он.

— Всё, что мне нужно, уже со мной. Остальное — можно выбрасывать.

Он помолчал, потом вздохнул:— Как знаете.— Спасибо. Приятного вечера! — завершил я разговор.Убрал телефон в карман куртки и свернул на знакомую улицу. Квартира деда, с облупленными перилами в подъезде и кривыми почтовыми ящиками, показалась мне теперь почти безопасной гаванью. Здесь, несмотря на тишину после его смерти, не было боли. Тут была только пустота и тень воспоминаний о нём.Припарковался на почти пустой стоянке у дома. Выпустил пса, подождал, пока он закончит свои собачьи дела и медленно зашёл в подъезд.

Жилище встретило меня запахом старого дерева, пыли и чая. Я нашёл банку с зёрнами кофе, перемолол арабику, бросил пару ложек в турку, добавил воды. Варил кофе, молча, в полной тишине, уставившись на закипающую воду. Подумав, разбавил напиток молоком. Отчего-то показалось, что порции горечи на сегодня уже достаточно.Выпил медленно, не думая ни о чём и не чувствуя вкуса. Потом лёг на диван, натянул плед до подбородка. Никак устроился рядом, положив мохнатую голову мне на грудь. Я устало прикрыл глаза. Почему-то думал, что после такого насыщенного событиями дня буду долго ворочаться в попытках уснуть. Не угадал — провалился в сон, едва захлопнулись веки.Ночью мне снилось, будто Никак пытается говорить со мной. Его голос был странным — и не человеческим, и не собачьим. В нём было что-то вибрирующее, словно ветер говорил языком пульсаций. Ещё не азбука Морзе, но очень похожее, близкое к ней. Пёс, кажется, пытался мне что-то объяснить. Очень важное. Я в полудрёме напрягал разум насколько это было возможно, ловил слова, пытался понять, как-то расшифровать эти вибрации — но каждый раз смысл ускользал, как песок сквозь пальцы.Вдруг что-то выдернуло меня из этого сна. Я резко открыл глаза. В комнате было темно. Из-за закрытых занавесок было видно покачивающиеся на ветру ветки берёзы. Никак стоял на кровати и внимательно смотрел на меня. Прямо в лицо. Его глаза были невероятно ясными, как бы наполненные светом. Он поставил лапу мне на грудь, потянулся ближе и лизнул меня в нос — мягко, тепло, как-то по-дружески. А потом... просто исчез.Взял и растворился в воздухе. Без вспышек. Без лишних спецэффектов. Только что был здесь — и вот его нет. И тогда я услышал слова, которые складывались в голове из странных рваных звуков, похожих по тембру на лай моего питомца:

— С тобой было весело, Стас. Но мне пора. Дальше — сам.

Я ещё долго лежал, глядя в потолок и не шевелясь. Мелькнула мысль, что стоит попробовать позвать его, попытаться поискать по квартире, но я отогнал её. Стало предельно ясно, что Никак ушёл навсегда. Пустота рядом, где обычно сопел мой друг, казалась теперь невыносимой.

***

Утром я проснулся один. Впервые за последнее время — по-настоящему один. Без привычного собачьего дыхания, без стука его когтей на полу, без лёгкого порыкивания во сне. Вставать не хотелось. На тумбочке моргал телефон. Я взял его — там светилось сообщение от Лены: «Станислав, мы сегодня подаём заявление на развод. В одиннадцать ровно. Локацию скину. Постарайся быть вовремя.» Вторым сообщением от почти бывшей жены был адрес районного Душинского суда. Я молча вздохнул, не спеша сварил кофе и оделся. Часы показывали 08:40 — времени было достаточно. Решил выехать пораньше — заняться мне сегодня было совершенно нечем. Выходить из квартиры и садиться в машину одному, без мохнатого компаньона было непривычно и тоскливо. Но жизнь моя продолжалась, я это понимал и старался принять.Завёл машину и включил радио.