Театр стекла и теней - Энн Корлетт

предчувствуя, что он наблюдает, изгибая губы прохладной улыбкой. В аркадах не было ни души, и пульс слегка унялся. Конечно, Итана нет. Эсме – ненастоящая Девушка в Серебряных Туфлях.

Джульетта в несколько быстрых шагов догнала Эсме и крепко схватила за локоть:

– Эсме, послушай меня. – Голос слабый и как будто ненастоящий. – Надо уходить. Ты в опасности.

Та вырвалась, в гневе кривя лицо:

– Отстань от меня. Ты не испортишь мне выступление.

– Эсме, пожалуйста. – Под ребрами пульсировала безнадежность. – Надо выбираться из театра. Они тебя убьют. Они убьют нас обеих.

Эсме засмеялась резко и недоверчиво:

– Ничего лучше не придумала? – Она замотала головой. – Теперь это моя роль. Итан рассказал мне, сколько ты ошибалась. Он говорит, им вообще не стоило тебя брать. – Ее глаза мерцали. – Сегодня в Шоу кульминация, и ее отдали мне. Особую сцену, все будут смотреть.

– И почему они это сделали? – в отчаянии спросила Джульетта. – Подумай сама. Почему они отдали сцену тебе, а не настоящей Девушке в Серебряных Туфлях?

– Почему? Потому что я лучше. Лучше, чем ты, и лучше, чем она.

– Эсме, пожалуйста, поверь мне. – Джульетта слышала страх в собственном голосе. Наверняка Эсме тоже его слышала. – Надо уходить. Прошу тебя.

Но Эсме сильно оттолкнула Джульетту, и та отлетела назад. Когда выпрямилась, Эсме уже пробежала через клуатр и исчезла за дверью. Джульетта помчалась следом, схватилась за ручку, но дверь не поддалась. Джульетта с трудом втянула воздух, и тут вновь навалилось искушение. Можно уйти, отыскать другую толпу, укрыться в ней. Она сделала все, что могла.

Руку пронзила боль, и Джульетта сообразила, что по-прежнему держит ключ, который ей дала Ливи. Он впечатался в ладонь, как клеймо. Вновь вспыхнула надежда, и Джульетта сунула ключ в замок. Ключ повернулся, дверь открылась. Проход за дверью пустовал, как и коридор за ним. Ей опять понадобился ключ, чтобы открыть дверь у подножия лестницы, которую она преодолела бегом.

В коридоре наверху ни следа Эсме, но Джульетта знала, где та должна быть. Казалось, воздух закончился и ей нечем дышать. В своей панической решимости она думала только о том, как добраться до Эсме, но теперь в голове снова всплыл все тот же вопрос.

И что ты будешь делать?

Голос не Оливии и не Ливи. Ее собственный голос, и он полнился чем-то опасно близким к обреченности. Да с чего она взяла, что сможет помешать? Она одна против всей мощи Театрального округа.

Она устало приблизилась к двойным дверям, толкнула их и вступила под высокую крышу бального зала. Впереди к дальней стене уходила центральная платформа, а под ней пустота до самого первого этажа, до бального зала и прозрачных занавесей, которые, вероятно, скрыли ее мать, когда та испустила свой последний изломанный вздох.

Джульетта не услышала, а почувствовала шевеление толпы – зрители набились в галереи внизу, тянули шеи, пытаясь разглядеть, что происходит в вышине. На самых высоких балконах, откуда платформу было видно лучше всего, стояли лишь несколько фигур в черном.

Ледяное спокойствие охватило Джульетту.

Прекрасная, совершенная симметрия.

Звучала тема Лунарии. А перед Джульеттой, чуть раскачивая платформу, Эсме исполняла свой последний танец.

Глава 36

Джульетта обессилела, опустела, будто все, чем она была, вырвали с корнем, оставив дыру.

Эсме опять сияла радостью и триумфом, ее улыбка слепила глаза, но Джульетта смотрела мимо, туда, где на дальний край платформы ступил Итан.

Она знала, что должна испугаться, но страх был далекий и размытый – усталая печаль с отзвуками сожаления обо всем, что она предпочла не знать.

Итан зашагал к Эсме, и Джульетта тоже зашагала и встала между ними. Она будто следовала сценарию, написанному не для нее – для другой актрисы, смелее и решительнее.

Итан шел не спеша, и уголок его губ изгибала усмешка. Джульетте хотелось закрыть глаза, но она боялась того, что увидит в темноте. Балконы под ними все еще заполнялись. Она и не думала, что театр вмещает столько народу. Вот что самое жестокое – присутствие огромной аудитории. Столько свидетелей увидят, что вот-вот с нею произойдет, и ни один не шевельнет пальцем: она в ловушке за стеклом своей роли. Что бы она ни делала, они будут просто смотреть, а потом унесут увиденное с собой и вплетут его в свои якобы правдивые истории об Округе. Их становилось все больше. И не только на балконах и галереях. Люди толпились в бальном зале, пробирались сквозь занавеси в нетерпеливой жажде ничего не упустить. Но в бальном зале все и закончится, как много лет назад закончилось для Мадлен.

Итан остановился и теперь с непонятной гримасой смотрел вниз на толпу. Эсме перестала танцевать и тоже застыла. У нее в лице читались замешательство и, кажется, первые намеки на страх.

Платформа покачнулась, и Джульетта, обернувшись, увидела, что к ним приближается Ливи. За ней через двойные двери проскользнули фигуры в черном и встали по краям, безмолвным кольцом окружили сцену.

Ливи прошла мимо Джульетты, и Итан воззрился на нее.

– Тебе здесь быть не положено, – вполголоса сказал он. – Все должно быть сыграно иначе.

– И как же все должно быть сыграно? – Ливи кивнула на Джульетту. – Ты собирался все сделать сам?

– Не понимаю, о чем ты, – невозмутимо ответил Итан. – Сегодняшнее представление спланировал Дейнс. Что бы ни случилось, я уверен, что рабочие сцены быстро возьмут все под контроль и Шоу продолжится.

– А потом что? – спросила Ливи. – Уйдешь в тень и подождешь другого шанса?

Итан покачал головой:

– Не знаю, что ты там себе думаешь, Ливи, но я просто играю свою роль, как и все. – Что-то блеснуло в его глазах и тут же исчезло – Джульетта усомнилась бы, что вообще видела, если бы ее не окатило холодом. – Поговорим об этом потом.

– Интересный будет разговор, да? – Голос Ливи ожесточился. – Почти такой же интересный, как тот, что у меня случился перед выходом. – Она кивнула на Джульетту. – Как думаешь, что она мне сказала?

– Понятия не имею, – ответил Итан. – И сейчас не время.

Ливи склонила голову набок, пригляделась к нему.

– Ты не знаешь, что происходит на локации, да? – Она тихонько рассмеялась. – Скажем так, у нас стало несколько больше артистов.

В глазах Итана вспыхнуло осознание.

– Музыка, – сказал он. – А я-то гадал, в чем же дело. – И он тотчас взял себя в руки. – Тем больше причин пошевеливаться. Потом разберемся, что пошло не так.

– Шоу должно