Театр стекла и теней - Энн Корлетт

продолжаться, – ответила Ливи. – Конечно. Но я думаю, что мы все задаемся одним и тем же вопросом. Сценарий-то чей? – Она посмотрела вниз, в бальный зал. – Очевидно, не твой. Тебе непросто будет впарить историю про дым и зеркала людям, на которых с высоты нескольких этажей грохнется реальность. – Джульетта поморщилась, и Ливи взглянула на нее. – Прости. – И повернулась к Итану. – Режиссера? – Она покачала головой. – Нет. С чего бы ему? Так чей же тогда?

Не успел Итан ответить, снизу донесся шум, потом напряженно загудели голоса, а некоторые прорезались из общего гула.

Туда. Охранять двери. Никто не уходит.

Платформа. Наверх, быстрее.

Полиция. Всем оставаться на местах.

Джульетта замерла, и почти болезненная надежда сжала ее легкие.

Ливи опять тихо засмеялась:

– Сюжет продолжает развиваться.

Итан пронзил ее взглядом, отошел к краю и посмотрел вниз. Там, очевидно сконфуженные, озирались туда-сюда лица в масках. Но фигуры с верхних балконов уже расходились, исчезали в потайных проходах, которые вели на эти недоступные зрительские места.

Словно зараженная их примером, Эсме тоже бросилась к двери. Даже сквозь грим Джульетта видела, как она побелела, и испугалась за нее, но не успела окликнуть – снова раздались крики, на сей раз ближе. Под ними на один из верхних балконов вошла группа мужчин. Один задрал голову, и сердце Джульетты подпрыгнуло от узнавания, а все тело затряслось от облегчения.

Ламберт был напряженный, лицо мрачное, но при виде Джульетты ответное облегчение промелькнуло в его глазах. Следом за ним появился Мансфилд и тоже запрокинул голову к платформе. Затем обернулся к полицейским, что-то рявкнул, и те исчезли за дверью. Инспектор снова обернулся и вдруг застыл, глядя через весь бальный зал на дальнюю галерею. Там, положив руки на перила, обозревая руины своей идеальной истории, стоял Конрад Дейнс. Под взглядом Джульетты он посмотрел на Итана и кивнул на Мансфилда, имея в виду очевидный вопрос.

Твоя работа?

Итан слегка потряс головой.

Заговорил Мансфилд:

– Ужасно сожалею. Кажется, я чему-то помешал?

– Боюсь, именно так, – спокойно ответил Дейнс. – Уж не знаю, в чем проблема, но надеюсь, мы сможем ее разрешить и продолжить представление.

Он посмотрел вниз, в бальный зал, где полицейские сгоняли упирающихся зрителей в одну из открытых дверей. Те на ходу выворачивали шеи, отчаянно стремясь напоследок охватить взглядом непостижимые события у них над головой.

– Давайте поторопимся, если можно. Вряд ли наши посетители будут полны желания сотрудничать, если вы лишите их зрелища, за которое они заплатили.

– Тогда вы с ними будете в одной лодке, – сказал Мансфилд.

– Вовсе нет, инспектор, – ответил Дейнс. – Вы, конечно, получите от меня всю возможную помощь в расследовании преступления, которое вы тут якобы разоблачаете. Хотя я боюсь, что вы снова будете разочарованы.

– Разочарован? – Мансфилд взглянул на платформу. – Не в этот раз. Дым и зеркала – вот что вы мне сказали двадцать лет назад. Ну, зеркала я теперь вижу. – Он резко встряхнул головой. – Один артист, одна роль. Все знают, как это работает, поэтому никто никогда не думал заглянуть глубже.

Режиссер оставался неколебимо спокоен:

– Сегодня особенный спектакль, с некоторыми изменениями в нашей обычной программе. – Он не оглянулся, когда дверь позади него открылась и на балкон вошли двое полицейских. – Все стало бы понятно, если бы нас не прервали.

– Все и так совершенно понятно, – ответил Мансфилд. – Убийство. Сокрытие. Заговор на протяжении многих поколений.

– Как это драматично, – очень вежливо отвечал Дейнс. – Почти достойно Театрального округа. Но скажите мне, инспектор, есть ли у вас доказательства этих гнусных преступлений? Свидетели? – Он поднял бровь. – И кстати говоря, есть у вас право здесь находиться? Я полагаю, вы осведомлены, что ваши полномочия заканчиваются у ворот Округа.

– Мы обсуждали это в прошлый раз, – ответил Мансфилд. – Вы себя мните неприкосновенными, однако условия Королевского дара ясны.

Дейнс склонил голову набок:

– Так что вы выбираете? Преступления, совершенные лицами, не проживающими в Округе, или преступления, совершенные в отношении оных лиц? Потому что, повторяю, мне кажется, что у вас опять проблема с юрисдикцией.

– Не пойдет, Дейнс, – ответил Мансфилд. – Даже если бы я хотел сыграть в игру, в которую никто, кроме Округа, не играет уже сотни лет, процитированные правила предоставляют мне юрисдикцию недвусмысленно. – Он кивнул на Джульетту. – «Преступления, совершенные в отношении лиц, не проживающих в Округе».

Дейнс поднял брови:

– Вы сказали – «убийство». Но я вижу совершенно живую, по счастью, девушку. Что касается ее статуса, он под вопросом. У Окраин долгая и довольно спорная история.

– То есть вы знаете, что она живет на Окраинах, – ответил Мансфилд. – Она обратилась к нам за помощью.

Сердце Джульетты подпрыгнуло. Ее коротенькая невразумительная записка. Юджин.

Дейнс пожал плечами:

– Люди расскажут вам то, что считают правдой, но уверяю вас, что никакая опасность никому не грозила. Все это просто Шоу.

Страх Джульетты должен был отступить, едва Мансфилд так уверенно ворвался в театр, – кавалерия спешит на помощь, – но сейчас она в ужасе заподозрила, что власть ускользает от него. Страх вернулся: вот-вот Мансфилда похлопают по плечу и выведут с балкона в сопровождении его коллег, и он больше сюда не придет. После этого ей останется лишь исполнить смертельный танец вместо Эсме под музыку, которая все еще играла, тихо и зловеще. И тогда вперед выступит Итан, и Шоу в самом деле продолжится – до самого финала, который он запланировал.

Позади Джульетты раздался голос, и она обернулась – на центральную платформу ступил седой мужчина. Джульетта узнала его, хотя лишь однажды видела пятно его лица через зеркало.

– Лили Картер. – Помощник Режиссера перешел платформу, остановился на краю и устремил взгляд вниз, на Дейнса. – Элспет Грэм. Мэттью Блэр.

– Келлан… – тихо произнес Режиссер.

– Мириам Эссен, – продолжил Помощник Режиссера, будто не услышав. – Эвелин Макаллистер. Фиби Уорд.

– Уорд. – Мансфилд замер. – Макаллистер.

– Катя Вински. – Помощник Режиссера покосился на Джульетту. – Мадлен Остин.

И Джульетту пронзила боль – она поняла. Это был список потерь.

– Шарлотта Бродёр. Лакшми Рахман. Миллисент Дэвис.

Когда он договорил, повисло долгое, тягостное молчание. Его нарушил Мансфилд, который обернулся к Дейнсу:

– Все еще думаете, что сможете выкрутиться? – В глазах у Мансфилда полыхал триумф.

– Это просто