Опасные видения - Коллектив авторов

– А как же тогда отличить настоящих женщин, если здесь таковые имеются? По фракам с белыми «бабочками»? – полюбопытствовал Чень.

– Ищущий да обрящет, – сквозь смех пробулькал старик и, канув в толпу возбужденных сверх меры гостей, оставил Ченя наедине с бокалом мартини.

Внезапно весьма привлекательная, рослая, прекрасно одетая дама, остановившись рядом, крепко впилась в его плечо напряженными, дрожащими пальцами.

– Вот он, Его Величие… идет… страшновато как-то: я ведь здесь в первый раз. Скажите, у меня прическа в порядке?

– В полном, – рассеянно заверил ее Чень и, приготовившись впервые увидеть воочию Наивысшего Благодетеля, устремил взгляд туда же, куда смотрела она.

К столу в центре огромного зала шел… кто угодно, но вовсе не человек.

И вовсе не та электромеханическая конструкция, которую Чень видел по телевизору. Очевидно, то было просто-напросто устройство для произнесения речей, вроде искусственной руки, придуманной некогда Муссолини, чтобы без труда салютовать утомительным многочасовым процессиям.

«Господи», – обмирая от ужаса, подумал Чень.

Не этот ли облик Таня Ли называла «чудовищем из океанских глубин»? Нет, облика у создания, представшего перед Ченем, не имелось вообще – ни туловища, ни псевдоподий, ни металла, ни живой плоти. В определенном смысле его попросту не существовало: стоило взглянуть прямо, неведомая тварь исчезла из виду. Вот дальняя стена, вот люди, стоящие позади, а странного создания нет как нет… однако, слегка повернув голову, взглянув искоса, Чень вновь явственно различил его очертания.

Парализованный страхом, Чень замер, не сводя со странного создания глаз. Двигаясь сквозь толпу, прозрачное существо вытягивало жизнь из каждого поочередно, пожирало гостей одного за другим, одного за другим! Казалось, его аппетиты не знают предела. Мало этого, от него веяло безграничной ненавистью, ненавистью пополам с отвращением ко всему вокруг, вмиг охватившим и Ченя. Доля секунды – и он вместе со всеми прочими собравшимися в стенах громадной виллы превратился в жалкого ползучего слизня. Над трупами павших слизней жуткая тварь ненадолго задерживалась, смаковала добычу, но неуклонно двигалась к нему, к Ченю… или ему это только кажется?

«Если это галлюцинация, галлюцинаций страшнее я еще не переживал, – подумал Чень. – Если же нет, выходит, реальность невероятно, невообразимо ужасна. Ненасытная, не знающая жалости тварь, губящая, увечащая всех на своем пути…»

Пройденный чудовищем путь устилала россыпь раздавленных, растоптанных человеческих тел. Останки изувеченных копошились на полу, тщась снова собраться воедино, встать и даже пробовали заговорить!

«Я знаю, кто ты, – догадался Тун Чень. – Ты, возглавляющий партийную организацию мирового масштаба, уничтожающий все живое, к чему бы ни прикоснулся… тот самый, о ком писал древний арабский поэт, на моих глазах собирающий, поедающий цветы жизни… гуляющий по земле, по бескрайнему лугу, где несть для тебя ни гор, ни бурных рек, ни долин. Гуляющий где угодно, появляющийся в любую минуту, пожирающий все и вся, создающий жизнь, чтобы после, себе на радость, набить ею утробу… ты… ты… ты – Бог».

– Господин Чень!

Разумеется, ртом внезапно возникший прямо перед Ченем дух не обладал: голос его исходил не извне – изнутри, из самой сердцевины мозга.

– Господин Чень! Рад снова видеть тебя, дружище. Нет, ты ничего не узнал. Не узнал и не понял. Убирайся прочь. Ты откровенно скучен. Какое мне дело до слизи? Я погряз в слизи и должен от нее избавиться. И чем скорее, тем лучше. Мне ничего не стоит сокрушить и тебя, и даже себя самого. Опора мне – островерхие камни: ими мощу я топкую слизь, а укромные глубины волей моей кипят не хуже котлов. Океан для меня – что великое множество целебной мази. Чешуйки кожи моей срастаются со всем сущим. Ты есть я. Я есть ты. Разницы никакой. Какая, к примеру, разница, парень или девица то давешнее создание со светящимся бюстом? Употребить к собственному удовольствию можно и то и другое, дело только в привычке!

Ужасающее существо разразилось утробным хохотом, ну а Чень…

Чень онемел, не в силах поверить, что чудовище действительно говорит с ним, не в силах – слишком уж это казалось ужасным – представить, что оно выбрало, выделило из толпы именно его.

– От моего внимания не укроется никто и ничто, – пояснило чудовище. – Передо мной все равны: все на свете гибнет, все умирает, а я… мое дело – наблюдать. Наблюдать. Ничего иного от меня не требуется. Прочее происходит само по себе: так уж устроено мироздание.

С этими словами оно прервало разговор, отодвинулось, однако Чень по-прежнему видел его, чувствовал его всевидящий взор. Странное существо обернулось парящей посреди зала сферой с пятьюдесятью тысячами, миллионами, миллиардами глаз – по глазу на каждого из живущих, продолжило ждать угасания очередной жизни, чтобы затем безжалостно смять, растоптать ее, павшую к его стопам.

«Ради этого оно и сотворило все живое на свете, – осенило Ченя. – Смерть из тех арабских стихов – вовсе не смерть, а Бог… точнее, Бог и есть смерть! Бог и смерть есть одна и та же высшая сила, один и тот же охотник, одна и та же тварь, пожирающая людей! Сколько раз с ним ни разминешься, он может позволить себе подождать, ведь на его стороне целая вечность!»

А Драйден? Да, Драйден тоже, тоже писал о нем! Последний час… это же о нашем мире, а ведет наш мир к гибели он. Ведет, гнет свою линию, гонит всех нас к одной цели!

«Ладно, – стиснув зубы, рассудил Чень. – По крайней мере, человеческого достоинства тебе у меня не отнять».

С достоинством опустив недопитый бокал на поднос ближайшего из лакеев, он двинулся к выходу из зала. За порогом тянулся вдаль длинный, устланный ковром коридор. Еще один из лакеев, наряженных в пурпур, распахнул перед ним двери, и Чень, выйдя наружу, оказался на темной веранде совершенно один.

Нет. Нет, не один.

Чудовищное создание последовало за ним, а может, и опередило его… да, так и есть. Вот оно. Ждет. Ждет его. На самом деле разговору еще не конец.

– Не конец? А черта с два, – сквозь зубы прорычал Чень, бросившись к перилам.

Высота – добрых шесть этажей. Внизу поблескивают воды Желтой реки. Смерть… только совсем не такая, какой изобразил ее древний арабский поэт.

Однако стоило Ченю забросить ногу на ограждение, плечо захлестнула протянутая всевидящим существом псевдоподия.

– Зачем? – хмыкнул Чень, но приостановился, задумался, перестав понимать хоть что-либо.

– Не стоит бросаться вниз из-за меня, – откликнулось существо.

Разглядеть его, оказавшееся позади, Чень не мог, однако щупальце на