Изъ Москвы с любовью (том 2) - Сергей Анатольевич Кусков

речки-вонючки свернули сразу, на бульварное кольцо, но после вновь куда-то свернули — я не следил, ибо незачем. Охрана бдела, даже не пришлось согласовывать действия, одна дружинница впереди, одна сзади. Шли мы по правой стороне дороги, и машины сопровождения медленно катили следом вдоль тротуара — куда сложнее им было бы, иди мы по противоположной стороне улицы. Как им против движения переть? Но я уже был проинструктирован ранее тёткой Настей, наставления помнил, проблем девочкам старался не делать, и они отвечали взаимностью. Ляпота!

— Прости, у тебя своих проблем по горло. А тут я разнюнилась… — вытерла Аня слёзы с лица. — И что я всё о себе, да о себе. Ты, наверное, тоже хочешь что-то рассказать?

Как она мне дорога! Но надо скрипеть зубами, а поддерживать беседу — мужик я или яйцетряс?

— Да мне, собственно, особо и нечего рассказывать, — пожал я плечами. — О том, что я целовался с девочками, я узнал от самих девочек — понимаешь трагизм? — Задорно улыбнулся. — Весь багаж знаний — это последние три с половиной месяца, начиная с конца мая. Почти все из которых я сидел в пределах большой, красивой, капец исторической, но ограниченной стенами и башнями крепости. Всё.

— Да уж, получить смертельной фигурой в собственный день рождения… — покачала она головой. — Выжить, но всё забыть…

Да, меня атаковали в день рождения. Это был приём в честь нас с Марьей. Четырнадцать не шестнадцать, паспорт ещё не получаешь, но окраинным и пограничным боярам официально разрешают женить и выдавать замуж деток с четырнадцати. Царица не бог, некоторые не слушают, и даже раньше мутят браки, и фиг что им сделаешь — мы лишь первые среди равных, но до этого возраста связь между подростками всё же официально не приветствуется. И вот на это детско-юношеское мероприятие и пробралась (подвели) ведьма, московская хата (штаб-квартира операции) которой содержала некие следы, ведущие к французской разведке. Что-то из республиканской литературы, монархия — говно, даёшь свободу и равноправие. Оля говорит, что ведьмы могли сами подкинуть такое на случай провала, но это могла быть и реально фанатичная поклонница идей условных масонов. Условных потому, что в нашем мире масоны не выжили. Но это ничего не значит, ибо вместо них есть целый ряд других либеральных тайных организаций «за всё хорошее против всего плохого», и кто их финансирует — бог весть, там ещё тот зоопарк.

Ах да, я — пограничник! Я с иронией, но без кавычек. Не я один, мы с Марьей, конечно. Ибо родились двадцать восьмого мая. Ага, я в шоке, но только я — здесь эта дата абсолютно ничего не означает, день как день.

— Знаешь, Ань, я смотрю на вещи чуть иначе, — признался я. — Амнезия это не крест. Это шанс. Что-то я делал в той жизни не так, совершил ошибки, и теперь могу их исправить. Поступить как-то иначе, по-другому. Амнезия это окно возможностей, а не инвалидность, и моя задача всего лишь суметь его не «слить», грамотно воспользоваться.

Кажется, я заулыбался. Идущая рядом девушка это почувствовала.

— Возможно, ты прав. И у тебя верный настрой — я аж тебе завидую.

— Завидовать не надо, — назидательно покачал я головой, — но в целом по тебе сказать могу. Ты живёшь прошлым. Не надо, перешагни — надо жить настоящим, Ань. Амнезия не обязательна для того, чтобы оглянуться, махнуть рукой: «А имейся оно конём», и начать заново.

— Не всё можно начать заново, — насупилась спутница.

— А я и не про всё, — усмехнулся я. — Я про то, что изменить можно. И нужно. Живи сейчас, строй своё, а не подстраивайся под чуже, каким бы оно это «своё» ни было. Косо смотрят? Не дают вздохнуть? Да и насрать! Да-да, только не нуди, что «царевичам говорить такие слова не пристало», и так тошно. Зато честно и понятно.

Она заулыбалась и пожала плечами, дескать, понимает. А нудить и не собиралась.

— Я подумаю, что можно сделать, чтобы… Начать заново, — сформулировала она, глубоко обдумав мои слова. — Ещё вчера я и не подозревала, что буду идти вот так, по бульварам и улицам, в компании с самым клёвым мальчиком Москвы, да что там, всей России, и он будет меня успокаивать и пытаться помочь. Если уж сам сын царицы мне такое говорит — я просто не имею право сложить руки и сдаться! А значит буду драться. — Её глаза опасно сверкнули. — А значит… Да, Саш, я составлю этот список. И буду ждать. А там как бог рассудит — ты полностью прав!

— Вот такой ты мне больше нравишься! — ткнул я её кулачком под рёбра. — А это что? — указал я на резко так выдвинувшееся огромное здание на площади впереди.

— Если честно, я Москву знаю не всю. Но это вроде как Большой Театр.

— Вау, у нас есть Большой Театр? — удивился я, выпучив глаза. Слово «тоже» перед словом «есть» успел заблочить, смог не произнести, а то последовал бы вопрос «почему тоже» и «а он есть где-то ещё?»

— А почему его не должно быть? — удивилась Суслова.

— Пошли, подойдём, осмотрим, — потянул я её вперёд.

Ага, в Москве все дороги ведут к Кремлю. Сейчас «Кремль» с большой буквы написал, имея в виду его не как дом, не как базу дружины, не как старую крепость с исторической ценностью, а как объект совокупного культурного влияния. Во всяком случае, для меня это так — все дороги ведут именно туда, на территорию крепости, в помещения папротив Благовещенского собора, выходящими окнами на Тайницкую башню и набережную святой Софии. Мы находились в шаге от Манежной площади, точнее, как она называется у нас, Занеглименной, на площади, которая и здесь Театральная. И местный Большой Театр совершенно не похож на тот, что нарисован на сторублёвой купюре иного мира: совершенно другое здание в старорусском стиле, с куполами а-ля Кижи или Васька, но декоративными, не церковными. Скажем так, их изобразили похожими на церковные, чтобы все понимали, что это подделка. Резные оконные проёмы, галереи вдоль всего строения… Красиво! Но пока мы гуляли, окончательно стемнело, а сейчас начал моросить пока ещё тёплый, но уже осенний сентябрьский дождик, а на площади кроме архитектуры театра больше ничего интересного и не было. Даже 3,14доры, как в том мире (по рассказам, сам свечу не держал) тут не тусили. И я думаю, в этом мире с 3,14дорами конкретная напряжёнка как таковая, наши жаждущие натурального детородного органа дамочки прижмут извращенцев влёт, без всяких команд «сверху». А фразой «право на половое