Магритт - Павел Александрович Шушканов

– Дай попить, – попросил я.

Марсель нахмурился, затем кивнул и скрылся за дверью. Вернулся он через пару минут с полным стаканом. Стакан и бурые стены… Пятна воспоминаний пролетели по воспаленному мозгу. Марсель снова склонился надо мной и поднес стакан к моим губам.

– Выбор, Кирилл, мы верим в то, что он есть. Но на самом деле живем только в иллюзии выбора.

– Кому-то ты выбора не оставляешь сам, – сказал я.

Марсель невесело усмехнулся, наградил меня разочарованным взглядом.

– Ты пытаешься слепить из меня чудовище? А сам веришь в это? – Марсель отбросил стакан и вскочил на ноги, подняв руки к низкому потолку. – Марсель – жестокий ублюдок, Марсель – сумасшедший гений! Марсель сделал из живого человека лань в своей лаборатории. Знаешь, кем была твоя лань до того, как я потрудился над ней? Человеком с самого дна самой глубокой выгребной ямы этого городка – Тулума. Следы от уколов на ее руках – совсем не моя работа. Я нашел отброс и превратил в подобие человека, а не сделал наоборот, как ты полагал. В ее пустой башке не жила прекрасная принцесса. Кроме как телом и живучестью, судьба ее ничем не наградила. И я забрал это. Если бы не я, Кирилл, ее давно уже выловили бы из сточной канавы. Или притопили поглубже.

– Разве тот мальчик – ты – не был в той же ситуации?

– Нет. – Он погрозил мне пальцем. – В такой ситуации я оказался дважды. И оба раза выбрался из нее. Единственным близким человеком была мне Марта. Знаешь, она напоминала мне самого себя. Похожая судьба во всех смыслах. Но я не напяливал ей дурацкий шлем на голову…

– А только экутер собственного производства, – заметил я.

– Много ты понимаешь! Я не хотел ее смерти. Как ни крути – убил ее ты. Как и комиссара, который слишком хорошо копал и прикидывал, что к чему, для полуразрушенных крикерами мозгов. Он сам полез за тобой в Тир, где тебе всего-то надо было без дерганий посидеть пару часов, пока все будет готово. Не я впихнул комиссара в Тир, не я отправил Марту за тобой в метро в тот день. Все это случайности, пусть и трагические, но случайности. Как и то, что Марта все же надела мой экутер на голову в тот день. Она слушала музыку, кажется, а мое умное устройство делало то, что должно было делать.

Я не сразу понял то, что он сказал мне. Но прежде, чем до меня дошел смысл его слов, Марсель сдавил ладонями мою голову и встряхнул:

– Да, чертов ты придурок! Я успел ее спасти! Я хранил ее копию на удаленном сервере.

– Бот, – прохрипел я. – Это была она?

Марсель всматривался в мои глаза, не отпуская голову.

– А это так важно? Полагаешь, что я способен на это? Пытать тебя разговорами с умершей любимой девушкой, и ее тоже, не позволяя вырваться за рамки пустого холодного сервера – места чуть более приятного, чем Хризантема? Думаешь, я на такое способен? – Он кричал на меня, раздувая ноздри. На мгновение мне показалось, что сквозь широкое лицо Марка проступили острые черты самого Марселя.

– Я не знаю, на что ты способен, – признался я.

Марсель отпустил меня и отошел в центр комнаты. Он тер руками лицо, а я слышал его тяжелое дыхание.

– Вот что мы сделаем, дорогой мой друг! Ты хочешь узнать, что такое выбор и каково было мне? Я дам тебе такой же. Мой маяк разрушается из-за того дурацкого шокера, которым вывели из строя схемы в ее голове. Еще немного, и мои путешествия в Великий Океан станут безвозвратными. Впрочем, я и так больше не собирался возвращаться сюда. Мне до чертиков надоели идиотские комиксы. Вернусь ли я домой или создам что-то поприятнее этого неонового ада – не так уж важно. Важно другое – с тобой мы больше не увидимся, о чем я, что бы ты там себе ни думал, даже жалею. Но вот в чем проблема. И Марк не вернется в свое тело, и Олег Конев, если он сейчас в своих блужданиях, навсегда затеряется в них, и Марта не сможет остаться в этом мире. Без маяка мы разлетимся по бесчисленным вероятностям и просторам Океана и больше никогда не вернемся в исходную точку. Но мы можем сделать вот что.

Он подсел ко мне ближе и показал рукой на Лань, неподвижно лежащую у стены:

– Это тело… Я могу вернуть его бывшей владелице – нужно лишь кое-какие сигнатуры подправить в моем аппарате. Я могу отправить в него разум твоей умирающей подружки. Его копию я успел сделать, но без маяка она растворится, если ты не сделаешь выбор прямо сейчас. Или я могу отдать его Марте. Выбор за тобой, дружище. Просто скажи.

Выбор. Память. На самом деле он довольно прост, когда является всего лишь иллюзией. Я не мог знать, что Марсель не обманывает меня, но я сделал его.

Мой друг Марсель Моно, тело которого несколько дней назад я видел на мокрой мостовой Яндаша и безумные мысли и поступки которого вряд ли кто-то мог понять лучше, чем я, согласно кивнул и попрощался со мной, сложив десятку из коротких чужих пальцев.

* * *

Я не знал, что где-то тут находились часы. Обычные механические и очень громкие. Их мерное тиканье разрезало тишину на равные мелкие части. Словно пунктирная линия, кроме которой тут не было никакого действия, словно все застыло в желтом сиропе света, – щелчок, тишина, щелчок, тишина…

Марсель сидел неподвижно на шатком стуле вполоборота, а на его голове мерцал индикаторами тонкий экутер, подключенный кабелями к распотрошенному и развешанному по стене устройству. Сначала он сидел спокойно с полуулыбкой на лице, закрыв глаза. Потом тело его выпрямилось в струну, позвоночник выгнулся дугой. А затем он обмяк. Руки безвольно свесились вниз. Только толстый кабель, случайно перекинутый через стул, удерживал его тело.

Хотелось сорваться с места и разметать все тут, разломать на мелкие части, разбить пальцы о ржавые стены, но я все еще был парализован и только сопел от бессилия.

– Тупой урод.

Голос прозвучал громко в мерной тишине. Я вздрогнул бы, если б смог.

Алина, держась рукой за шею, медленно подползала к стулу, на котором застыло тело Моно.

– Алина, он уже мертв! – хрипло сказал я.

– Знаю. Но ему этого мало.

Я не видел, что она делает. Пошатываясь, она поднялась. Я видел пятна ржавчины и крови на ее футболке, видел, как напрягаются мышцы под тонкой тканью, когда она вырывает штекеры из