Либелломания: Зимара - Н. Мар

жорвелы поумней, они бы уже катились от купола. Но голод пожирал их скудный разум. Очухавшись от ударов камней, которые запаяли первую жертву, два жорвела поймали ещё по кубику, и их бугристые тела разнесло по сумеречному полю.

— Убери снег, надо открыть дверь пошире! — крикнул Кай. — И держись подальше.

— Да как же я…

— Я имел в виду, убери его диастимагией! Эмбер, с твоим-то умом — как можно всё время забывать, что ты ведьма?

Он добавил что-то на незнакомом языке, в резких сочетаниях согласных которого я угадала ибрионский. Мне стало смешно: на нервной почве и от себя самой, бестолковой ведьмы, и от того, как благовоспитанно ругался минори, и в иных обстоятельствах я была бы не прочь раздразнить Бритца нарочно, но мы не могли вечно торчать в саду. Шторм на озере утих. Где-то Деус подбиралась к детям. Снег за дверью слушался неохотно, потому что я ещё не вошла в полную силу, но всё же отступил. Крупная тварь раззявила глотку во всю ширину проёма. Нас обдало зловонием и паутиной, перемешанной со слизью. Жорвел смачно глотнул — и по дорожкам зимнего сада покатились суховатые, пористые осколки. Они сшибли фруктовые деревья, плоды и ягоды зашуршали по осыпавшимся листьям. Я едва успела прыгнуть под стеллаж.

Гадкий детёныш в одночасье остался сиротой. Он втянул щупальца, перевалился через купол, закопался в сугроб и затих. Стихла и долина. Даже хвостик не болтался над снегом.

— Надеюсь, он даст потомство, которое будет остерегаться людей, — выдохнул Бритц.

Мы вышли из сада на ветреные холмы, где мне пришлось запахнуться в куртку покрепче и поднять воротник, потому что там был адский мороз. Я решила, что, если превращусь в паука, то сначала выиграю пару минут, а потом замёрзну, не добравшись и к центру озера. Мы долго прыгали по булыжникам, из расколов которых сочилась слизистая кровь жорвелов.

— Это что? — Я подобрала пористый светло-серый камень, который был легче, чем казался на вид. — Пемза вроде? Жорвелов закатало в пемзу? Какая-то непутёвая смерть. На их месте я бы настояла, чтобы этакую подробность опустили в официальном некрологе.

— Зеппе предположил, что игледяные бомбы воздают по заслугам или что-то в этом роде. Будто бы всякого запечатывает в минерал, который отражает внутренний мир. Красивая легенда. Между прочим, Верманда разбило на рубины. В определённой и, признаюсь, особо извращённой, степени я им горжусь. И как же мало я говорил ему это при жизни. — Он сверкнул мне глазами в сумерках. — Не будь как я, Эмбер, не думай, что кто-то не нуждается в добром слове или, может быть, и без тебя всё о себе знает.

— Ну, на этот счёт я спокойна, потому что уже говорила, что люблю тебя.

— Ты нездорова. Ты ведь не можешь на самом деле. В смысле, меня, — он говорил отрывисто, то и дело утопая в сугробах. — На Урьюи всё встанет на свои места, и ты одумаешься.

— Я также говорила, что ты козёл, — проворчала я, запыхавшись в глубоком снегу. — И не отступлюсь ни от первого, ни от второго.

Мы вскарабкались на отвал, на вершине которого ветер отшлифовал корку наста так сильно, что тот удержал наши подошвы. Кайнорт молча прожигал меня возражениями, но в методичках по умбрапсихологии, как видно, не нашлось параграфа о нашем с ним необычайном случае, и под моим ответным взглядом эзер капитулировал с судорожным вздохом. Я же не считала своим долгом упираться в словесном доказательстве того, что чувствовала, коль скоро эту правду не поколебали семь лет, за которые я не раз и не два разбирала себя по винтикам и собирала вновь, оставаясь всё с тем же знаменателем. Кроме того, сомнения эзера насчёт меня имели основания крепче, чем мегалитические блоки древнего сфинкса, и Кайнорту, естественно, нужно было время, чтобы поверить. Только время. И я рядом.

— Почему же древние нохты не взрывались? — спросила я, пока искала место для спуска к берегу. — Ведь они обработали тысячи тысяч игледяных ветвей, чтобы построить этот оранжерейный купол из витражей.

— Нохты обладали какой-то особенной технологией. Изи сказал, что доктор Кабошон разработал на её основе метод анимедуллярного ляпискинеза, но если игнорировать правила, получается бомба.

Мы спустились на берег озера Рыш на пятых точках, сэкономив тем самым кучу времени. Наикратчайший путь к сфинксу лежал по чёрному льду. Здесь можно было не сомневаться в его толщине и крепости: комм Бритца показывал минус тридцать шесть. Мы шли, нет, почти бежали, но до противоположного берега ещё было довольно далеко.

— Эмбер, мне показалось, или в зимнем саду ты сказала «коллайдер»?

— Просто понимаешь… Я отметила частицы на схеме и поняла, что это столкновение протонов. Но! — Тут нам пришлось двигаться аккуратнее, потому что в центре озера валялись липкие ошмётки жорвела, угодившего в шторм. — Но частицы, которые разлетаются в загадке, рождаются, только если протоны сталкиваются со страшной скоростью.

— И ты подумала о коллайдере.

— А о чём же ещё?

Кайнорт уже открыл рот, чтобы поддеть меня, но вляпался в кишки зяблого жорвела, которые на таком морозе остались вязкими, как свежий асфальт. Доверчиво последовав за эзером, вляпалась и я. Поддерживая друг друга то за одно, то за другое, мы косолапили и хромали в дохлом свете заката.

— Тогда это не поезд, — загадочно бормотал Бритц, с трудом отдирая ботинок от озера вместе с протектором подошвы.

— Что-что?

— А где, по-твоему, в конструкции коллайдера длиной в десятки тысяч километров могли бы пригодиться алмазы? Куча алмазов. Или один огромный.

— Сколько километров⁈

— Тысяч тридцать. С гаком.

Мы бежали молча следующие минут десять, девять из которых я размышляла над тем, как всё-таки преходяще здравомыслие: утром ты ещё нормальный эзер, а к вечеру бредишь, как невменяемый. И ещё полминуты сочувствовала переполненной кровью селезёнке. Когда впереди показался берег, я в изнеможении согнулась, чтобы опереться на колени. Кровь отлила от селезёнки и прилила к голове, где нерестились мысли:

— Ну… теоретически, чтобы управлять синхротроном такого масштаба, в его системе охлаждения должен быть колоссальной мощности криогенный компьютер. Гигантские бриллианты с примесью бора решили бы массу проблем. Постой, а при чём тут поезд?

— А почему с примесью бора? Это не влияет на стоимость?

— Чтобы обеспечить проводимость. Конечно, влияет, они дороже. Ты что, голубых алмазов не видел? Ты