Фантастика 2025-159 - Алексей Небоходов

– Людмила Прокофьевна, – начал Тюрин дрожащим голосом, хватаясь за перила, словно они могли спасти его от неминуемого позора. – Я… я хотел с вами поговорить…

Ольга повернулась к нему с выражением арктической зимы на лице:

– Говорите, Новосельцев. Только быстро.

Тюрин сглотнул так громко, что Сергей поморщился, думая о качестве звука. Учитель начал мять в руках воображаемый платок, хотя по сценарию никакого платка не было:

– Вы… вы любите собирать грибы?

– Что?! – Ольга изобразила такое искреннее изумление, что даже Михаил за камерой едва сдержал восхищённый возглас.

– Г-г-риб-бы собирать… – Тюрин заикался так натурально, будто действительно стоял перед грозной начальницей, а не коллегой по подпольному кино. – П-п-подб-березовики, п-п-подосиновики, п-п-под… опята…

– Нет, – отрезала Ольга ледяным тоном. – Я к этому равнодушна.

– Это… Я вам искренне сочувствую, – Тюрин вытер вспотевший лоб, хотя на балконе было прохладно. – Это удивительно – собирать грибы, знаете… Это… Возьмем, к примеру, опят…

И тут произошло то, чего не ждал никто, включая самого Тюрина. Вместо того чтобы продолжить нести околесицу стоя, он вдруг опустился на колени перед Ольгой, продолжая бормотать:

– Они растут на пнях… Если придешь в лес…

Его руки, дрожа от волнения и адреналина, коснулись края её юбки. Ольга застыла, но не отстранилась – это было в сценарии, хотя выглядело настолько неожиданно, что Катя ахнула за кадром.

– …и тебе повезет с пнем, – продолжал Тюрин, осторожно приподнимая подол, – то можно набрать целую гору пней… ой, опят…

Его губы коснулись её колена через тонкий чулок. Ольга вздрогнула – прикосновение было одновременно нелепым и волнующим. Камера запечатлевала каждое движение, каждую эмоцию на её лице – от изумления через растерянность к чему-то более глубокому.

– Новосельцев, что вы делаете? – её голос дрогнул, теряя начальственную уверенность.

Но Тюрин уже вошёл в роль. Его поцелуи поднимались выше, к бёдрам, пока он продолжал бормотать свою грибную мантру:

– Подосиновики особенно хороши… после дождя… такие крепкие, упругие…

Ольга схватилась за балконные перила, её дыхание участилось. Строгая причёска начала распадаться, выпуская непослушные пряди. Она попыталась сохранить характер Калугиной:

– Новосельцев, немедленно прекратите! Это… это неподобающее поведение для советского служащего!

Но её протест звучал всё менее убедительно. Тюрин, воодушевлённый её реакцией, продолжал своё абсурдное восхождение, бормоча всё более бессвязно:

– А лисички… золотистые такие… растут семейками… тёплые, влажные после росы…

Его руки уже забрались под юбку, и Ольга не смогла сдержать тихий стон. Её колени дрогнули, и ноги слегка раздвинулись, давая ему больше доступа. Голова запрокинулась, открывая белую шею ветру.

– О господи, – выдохнула она, забыв о роли. – Что вы со мной делаете…

В комнате началось движение. Алексей, изображавший любопытного Самохвалова, подкрался к балконной двери. За ним потянулись Катя и остальные «гости», создавая комичную толпу подглядывающих.

Тюрин между тем достиг своей цели. Его язык коснулся самого сокровенного места через тонкую ткань белья, и Ольга вскрикнула, вцепившись в его волосы:

– Ах! Новосельцев! Вы… вы…

– Белые грибы, – пробормотал он невнятно, продолжая своё занятие. – Самые ценные… редкие… надо искать в особенных местах…

Толпа у двери ахала и хихикала. Сергей, забыв о своих операторских обязанностях, снимал с выражением полного восторга на лице. Михаил едва сдерживался, чтобы не расхохотаться – сцена получалась одновременно абсурдной и неожиданно эротичной.

Ольга уже не играла – её тело реагировало само. Она раздвинула ноги шире, позволяя Тюрину лучший доступ, и начала тихонько постанывать в такт его движениям. Юбка задралась почти до пояса, открывая вид на происходящее.

И в момент высшего напряжения, когда казалось, что Ольга вот-вот достигнет пика, она вдруг дёрнулась и закричала, как и полагалось по сценарию:

– Уберите его от меня! Немедленно!

Тюрин отшатнулся, растерянный и взъерошенный. Очки съехали набок, губы блестели, а в глазах плясали искры азарта. Он посмотрел на неё и произнёс коронную фразу:

– Вы сухая, Людмила Прокофьевна. Совсем сухая.

Ирония этих слов в данном контексте была настолько очевидна, что вся съёмочная группа не выдержала. Первым прыснул со смеха Алексей, за ним захихикала Катя, и скоро вся комната сотрясалась от хохота.

– Стоп! – крикнула вдруг Катя сквозь смех. – Стоп! Свет упал!

Действительно, одна из ламп с самодельным абажуром покосилась, бросая странную тень на балкон. Это стало удобным поводом для паузы – всем нужно было отдышаться и прийти в себя после увиденного.

Тюрин, всё ещё стоя на коленях, суетливо поправлял Ольге юбку и бормотал извинения вперемешку с грибными ассоциациями:

– Простите, Людмила Прокофьевна… я увлёкся… эти опята… то есть, бёдра… ой, то есть грибы… совсем запутался…

Раскрасневшаяся и растрёпанная Ольга не могла сдержать улыбку и погладила его по голове, будто нашкодившего ученика:

– Ничего, Новосельцев. Для первого дубля весьма убедительно.

– Убедительно? – Михаил наконец отлип от камеры. – Друзья, это было гениально! Тюрин, ты прирождённый эротический комик! А Ольга Петровна – просто браво!

Все захлопали, актёры смущённо поклонились. Сергей полез поправлять злополучную лампу, бормоча о надёжности креплений.

– Так, – деловито сказал Михаил, – перерыв пять минут. Поправим свет, освежим грим и снимем ещё раз. Теперь, когда все расслабились, получится ещё лучше!

– Ещё лучше? – простонал Тюрин. – Я не переживу ещё один такой дубль!

– Переживёшь, – подмигнула ему Катя. – Искусство требует жертв. А Людмила Прокофьевна, кажется, не против повторить урок грибоведения.

Ольга покраснела сильнее, но в её глазах плясали весёлые искорки. Первая сцена удалась на славу, и всем стало ясно: дальше будет только интереснее.

Старенький «Жигуль» Алексея подпрыгивал на ухабах подъездной дороги к овощебазе, отчего съёмочная группа подлетала, словно картошка в кузове грузовика. Серое августовское утро окутывало окраины Москвы промозглым туманом, придавая индустриальному пейзажу вид декораций к фильму о конце света.

– Романтичное место, – иронично заметил Сергей, прижимая сумку с камерой. – Прямо ощущается аромат большого искусства. И капусты. В основном капусты.

У ворот их ждал Владимир Фёдорович – крупный мужчина в телогрейке, с лицом человека, всю жизнь решавшего нерешаемые задачи советского овощеснабжения. Он нервно потирал руки и озирался, словно ожидая внезапной ревизии.

– Алексей! – воскликнул он с наигранной радостью. – И товарищи киношники! Добро пожаловать в наше скромное овощехранилище!

Команда выбралась из машины и огляделась. База была типичным образцом советской промышленной архитектуры: серые бетонные ангары, штабеля деревянных ящиков и вездесущий запах квашеной капусты и гниющей картошки.

– Спасибо, что согласились помочь, – дипломатично сказал Михаил, пожимая влажную от волнения руку директора.

– Да что вы, какая помощь! – Владимир Фёдорович явно репетировал эту фразу. – Мы всегда рады поддержать… э-э… культурные инициативы. Образовательное кино о правильном хранении овощей – это же так важно для народного хозяйства!

Алексей