Фантастика 2025-159 - Алексей Небоходов

– Вот именно, Владимир Фёдорович. Образование – наше всё. Покажите, что вы для нас подготовили.

Директор повёл гостей мимо штабелей моркови и свёклы к дальнему ангару. По пути он нервно пояснял:

– Я всё сделал, как вы просили. Ангар номер три, самый дальний. Там редко кто бывает, только старые поддоны. Ну и того… декорации соорудил из подручных материалов. Вроде похоже получилось…

Открыв скрипучие ворота, Владимир Фёдорович включил свет, и все ахнули от удивления. Пространство преобразилось до неузнаваемости.

Из ящиков от помидоров соорудили офисные перегородки, старые двери от холодильников превратились в кабинеты, а мешки с картошкой под брезентом сгодились на диваны. На стенах висели советские плакаты о пользе витаминов и своевременной уборке урожая – идеальный фон для пародии на статистическое управление.

– Владимир Фёдорович, вы художник! – восхитилась Катя, разглядывая импровизированный офис. – Готовые декорации для абсурдистской пьесы!

Директор покраснел от похвалы:

– Старался… Тут кабинет начальника, там – приёмная, а вон там, за капустой, – зал заседаний. Столы из поддонов сколотил, стулья, списанные из соседнего цеха, притащил. Можете не церемониться.

Сергей уже деловито ходил по площадке, прикидывая ракурсы:

– Освещение слабоватое. Михаил, поставим лампы здесь и здесь, отражатели к той стене, чтобы убрать тени от ящиков.

Работа закипела. Режиссёр с оператором с маниакальной дотошностью выставляли свет, споря о расположении камеры и ракурсах. Их профессионализм абсурдно контрастировал с окружающей обстановкой.

– Нет-нет! – возмущался Сергей, передвигая лампу. – Если поставим здесь, тень от картофельного мешка упадёт прямо на лицо актёра! Это же не немецкий экспрессионизм!

– А может, это и будет наша фишка? – предложил Михаил. – Тени от овощей как метафора советской действительности!

– Метафора метафорой, а Людмилу Прокофьевну зритель должен разглядеть во всей красе!

Катя и Алексей занимались реквизитом. На самодельные столы выкладывались старые накладные на овощи, печатные машинки из конторы базы, телефоны довоенного образца и прочие атрибуты офисной жизни.

– Смотрите, что нашла! – Катя подняла над головой пыльную папку. – «Нормы усушки и утруски картофеля за 1975 год»! Идеально для кабинета Калугиной!

– А я откопал счёты! – ответил Алексей. – Настоящие, деревянные! Теперь наша статистика будет убедительной.

Актёры уже переоделись в принесённые костюмы. Тюрин в мешковатом пиджаке с заломленными лацканами выглядел ещё нелепее, чем накануне, а Ольга Петровна в строгом костюме и с папкой под мышкой стала идеальной советской начальницей.

– Давайте прорепетируем диалоги, – предложил взволнованный Тюрин. – Я всю ночь не спал, грибы снились.

– Бедняга, – Катя сочувственно похлопала его по плечу. – Профессиональная травма эротического актёра.

Владимир Фёдорович, делавший вид, будто проверяет ящики неподалёку, не удержался и хихикнул. Заметив на себе взгляды, он поспешно сделал серьёзное лицо:

– Я это… пойду проверю, чтобы грузчики сюда не заходили. Мало ли что…

– Оставайтесь, Владимир Фёдорович! – позвал Михаил. – Нужен взгляд со стороны, вы же наш первый зритель.

Директор разрывался между любопытством и осторожностью, но любопытство победило. Он устроился на ящике в углу, будто зритель в театральной ложе.

Голоса актёров гулко отражались от металлических стен ангара.

– Новосельцев, объясните мне смысл этой докладной! – грозно начала Ольга.

– Э-э… Людмила Прокофьевна… это статистика по… по усушке…

– По усушке?! – она возмутилась так искренне, что Тюрин отшатнулся. – Вы хотите сказать, что наши нормативы неверны?!

Но тут он забыл текст и беспомощно захлопал глазами:

– Я… я… ёшки, что там дальше?

Напряжение спало, все рассмеялись. Даже Владимир Фёдорович позволил себе улыбнуться шире.

– Перерыв! – объявил Михаил. – Выпьем чаю и обсудим план съёмок.

Чай из предусмотрительно захваченного Катей термоса разлили по гранёным стаканам. Команда устроилась на ящиках, будто у пионерского костра.

– Знаете, – философски заметил Сергей, отхлёбывая горячий чай, – есть символизм в том, что снимаем эротику в овощехранилище. Вся советская жизнь: внешне овощи, а внутри страсти кипят!

– Глубоко копаешь, оператор, – усмехнулся Алексей. – Скоро в каждой картошке увидишь скрытый эротизм.

– А почему нет? – подхватила Катя. – Вон та морковка явно неспроста такой формы.

Грубоватая шутка окончательно разрядила атмосферу. Тюрин перестал нервничать, Ольга искренне рассмеялась.

– Ладно, философы овощного эроса, – Михаил встал, отряхивая брюки. – Приступаем к съёмкам. Владимир Фёдорович, вы с нами?

Директор замялся:

– Я бы рад, но… вдруг кто придёт? Лучше у ворот покараулю, чтобы вас не потревожили.

Понимающе кивнув, Михаил дал ему сохранить лицо. Владимир Фёдорович быстро ретировался, разрываясь между желанием посмотреть на съёмки и страхом быть замешанным в скандал.

Съёмочная группа осталась в овощном королевстве творить киноисторию среди ящиков с картошкой и запаха квашеной капусты.

Михаил стоял перед треснувшим зеркалом в импровизированной гримёрке за ящиками с луком, превращаясь в Самохвалова. Начёсанные волосы, самодовольная улыбка, расстёгнутая верхняя пуговица рубашки – образ складывался легко, словно он всю жизнь играл советского ловеласа.

– Сергей, готов? – крикнул он, выходя на «сцену».

– Камера ждёт твоего эротического гения! – отозвался оператор. – Только не споткнись о морковь, а то Самохвалов с подбитым глазом – это уже другой жанр.

Ольга сидела за столом из поддонов, изображая погружённость в работу. Перед ней лежали те самые «Нормы усушки и утруски», которые она изучала с видом, словно от этого зависела судьба мировой экономики.

– Мотор! – скомандовал Михаил-режиссёр и сразу же превратился в Михаила-Самохвалова.

Вальяжной походкой он вошёл в «кабинет», держа загадочный свёрток, обёрнутый коричневой бумагой. Его улыбка обещала не просто подарок, а пропуск в новый мир удовольствий.

– Людмила Прокофьевна! – воскликнул он с порога. – Привет из Швейцарии!

Ольга подняла голову, мастерски изобразив смесь раздражения и любопытства:

– Самохвалов? Что вы тут делаете? У меня отчёт по картофелю горит!

– Картофель подождёт, – отмахнулся Михаил, театрально понизив голос. – А вот швейцарское качество ждать не любит. Специально для вас, из самого Цюриха!

Он положил свёрток на стол с видом заговорщика, передающего секретные документы. Ольга смотрела на пакет с подозрением:

– Что это? Надеюсь, не очередные ваши… часы?

– О нет, – Михаил расплылся в улыбке, обещавшей скандальные откровения. – Это интереснее часов. То, что швейцарские женщины используют для… личного тайм-менеджмента.

Катя за кадром прыснула от смеха, но быстро зажала рот рукой. Сергей погрозил ей кулаком, не отрывая глаз от видоискателя.

Ольга медленно развернула бумагу, и её глаза расширились. Внутри лежали три предмета продолговатой формы разных размеров, сделанные из материала, подозрительно напоминающего резину. Катя достала реквизит бог знает где, но выглядел он убедительно двусмысленно.

– Самохвалов! – Ольга покраснела так естественно, будто впервые видела подобные вещи. – Что это за… за…

– Массажёры! – подхватил Михаил с невинным видом. – Швейцарские терапевтические массажёры для снятия стресса. Вот эта, маленькая, – он указал на самый скромный экземпляр, – с утра, перед планёркой. Поднимает тонус!

Ольга схватила «массажёр», держа его двумя пальцами, будто