Девять жизней - Квинтус Номен

– Нет, здесь теперь будем жить мы! – взревел предводитель и выпустил в моем направлении стрелу из своего убогонького лука-однодревки.

Когда у человека в женах лучшая охотница очень немаленького племени, выступающая одновременно в качестве инструктора в школе охотников, то у такого человека просто не остается шансов не научиться самому из лука стрелять довольно прилично. Бых меня много лет гоняла как Бобика, так что я луком все же владел. Не так, как она сама – но до ее мастерства вообще никому дорасти не получалось, однако стрелял я все же не очень плохо. А из современных луков с расстояния метров в пятьдесят в человека попасть было можно только если человек этот в стельку пьян: стрела летит медленно, от нее и увернуться нетрудно. Я и увернулся, но от резкого толчка спокойно сидящие в переноске котики задергались и Тимка пулей выскочил, усевшись мне на правое плечо. А немного погодя и Таффи неторопливо угнездилась у меня уже на левом – но, как я понял, переговоры уже закончились. То есть, скорее всего, в первые секунды сопровождающие своего вожака товарищи и пожелали мне как-то возразить, но появление звериков из буквально к земле пригвоздило, и они лишь робко поглядывали на своего лежащего на травке предводителя.

– Еще раз говорю: возвращайтесь, откуда пришли. Вы просто рановато решили пожить под покровительством разноцветных котиков. Вот года через два… хотя вы можете оставить нам на обучение два раза по две руки мужчин, и мы и научим, за одну луну как самим жить так же хорошо, как у нас живут люди, которых позвали к себе котики. Ну а обо всем остальном мы сможем поговорить уже на следующее лето…

Два несостоявшихся захватчика подошли к тушке своего бывшего предводителя – но Тимка, спрыгнув у меня с плеча, с громким истеричным мявом бросился на них: он искренне считал, что «это – моя добыча». И граждане в испуге отбежали, а я подошел, вытащил стрелу (частично вытащил, эта сволочь, падая, мне и стрелу сломал, а мне такую же еще года два не сделать, так как льном я засеял грядку площадью меньше полутора метров), забрал лук и стрелы, Тимку взял на руки (хотя он и старался вырваться и орал не переставая) и сказал собеседникам, что тушку они должны унести с территории котиков, а потом я жду два десятка мужиков для обучения. И, повернувшись, пошел обратно в деревню – и увидел, что все ее население, включая детей в возрасте от семи лет, там стояло с кольями и луками: они были готовы стоять насмерть. И готовые сами на врага напасть и поубивать их всех до единого – но им я постарался объяснить, что «соседей» обманул как раз тот, которого я уконрапупил, а остальные – в принципе народ нормальный и убивать их не надо – и вроде бы мне это удалось сделать. Так что войну получилось по крайней мере отложить – но было совершенно непонятно, надолго ли.

Котики мне очень неплохо помогли, а вот агрессоры – они все сделали буквально так, как я им сказал. То есть сначала они тушку своего вождя унесли, и только поздним вечером, почти перед закатом, к деревне вышли именно два десятка мужиков. А мои соседи сами с ними ничего не делали, а снова меня позвали – и после довольно долгих переговоров все приняли «единственно верное решение». То есть пришельцев пока оставили в деревне, а со следующего дня они принялись за строительство новых домов. Все же сто двадцать семь человек (именно столько в деревушке людей насчитывалось, по данным проведенной мною «переписи») в пяти домах жили, мягко говоря, и в тесноте, и в обиде – а своими силами они точно много бы не настроили. Просто потому, что им приходилось все же о пропитании заботиться, а с ним как раз с каждым днем становилось все хуже. Зверей в лесах стало меньше, с птичками тоже все похуже было, и даже рыбы в реке стало заметно меньше – а люди-то жрать хотели как и раньше! Вот только «кошачья территория» была слишком уж мала, чтобы «дарами природы» прокормить столько народу.

Я примерно уже прикинул все границы участка, и выходило, что «для котиков» тут было отведено чуть меньше пятидесяти квадратных километров, а по нынешним временам для прокорма одного человека требовалось около четырех-пяти квадратных километров лесов и полей. В основном лесов, конечно, полянки все же, хотя и встречались, были, как правило, небольшими, а две, на которых я поселился и соседняя деревушка возникла, были остатками от каких-то лесных пожаров: обгоревшие пеньки еще по краям полянки попадались. Давно обгоревшие – но и все прочие полянки в окрестностях, как мне кажется, такую же природу имели. А весь лес целиком не выгорал просто потому, что тут раз в неделю шли настоящие ливни и лесные пожары просто разгореться как следует не успевали. Да и возникали они, скорее всего, в грозу: тут вроде иных средств самовозгорания лесов не было, а люди – они с огнем обращались очень аккуратно…

Но даже таким аккуратным нужно было что-то есть, а грибы, как я успел заметить, тут начинались лишь в июле, и до этого времени какие-то число моих новых сограждан имели шанс просто не дожить. Утрирую, конечно: в лесу травы всякой много съедобной, кроме известной мне крапивы люди еще десятка два разных трав с удовольствием ели. На самом-то деле мясо им не ради белка требовалась: тут иного источника соли не имелось – но соль я им дал, так что и до грибов доживут. И даже до орехов: прошлогодних запасов им до середины апреля хватило после того, как я их научил орехи калить. Правда, орехи все равно были лишь мелкой добавкой к рационам, но и они в деле пропитания оказались весьма полезными.

А пока… За месяц пришельцы выстроили пять новых домов (не одни, а помогая уже мужикам местным), и дома они строили «стандартные», размеров четыре на шесть метров примерно. Размер определялся сухостойными сосенками, которые можно было в лесу выломать голыми руками – их них стропила на крыше клались. Часто клались, затем они переплетались с поперечными палками потоньше, на которые укладывалась береста, а сверху все это глиной обмазывалось и дерном прикрывалось. И в домах в обязательном порядке двойные