Девять жизней - Квинтус Номен

После завершения «предварительного обучения» этих мужиков отправили домой себе жилье на зиму строить, а вместо них были приглашены два десятка уже баб, которых местные же жители обучали плетению кроватей. Тут уже определенные «технологические трудности» все же возникли: агрессору-то просто нечем было прутья ивовые пополам щепить (то есть можно было и каменными остриями, с большими потерями это проделывать), но «наши» на такие мелочи внимания не обращали: захотят – сами что-то придумают. Да, быстро люди к хорошему привыкают, с ножами стальными работают как будто еще в детстве данный инструмент осваивали…

Но всем этим как раз «деревенские» и занимались: я себе давно уже другое занятие придумал. И сельская молодежь мне героически натаскала болотной руды фигову тучу (то есть большую кучу), я в выстроенной ранее «угольной печи» и уголька нажег немало, и несколько котелков смолы запас. С горшками и котелками у меня стало к июлю как раз полегче: зимой я соорудил некое подобие гончарного круга с ножным приводом и Вета теперь активно лепила горшки. То есть в основном все же миски, но и горшков (вроде крынок объемом литра по два) тоже успела наделать десятка два, так что для смолы мне емкостей хватало. А Васа лепил мне кирпичи-плинфы, и вся эта «керамика» сохла теперь в опустевших «дровяных сараях»: все же дождики шли тут довольно часто, на солнышке глину просушить толком и не получалось – а в сараях она, хотя и заметно медленнее, но все же сохла неплохо. И когда кирпичами получилось уже четыре сарая полностью заполнить, я запалил уже «кирпичную печь», но это уже в начале августа случилось, а до этого я успел и «железную» пару раз прожечь. Правда, с крицами я особо ничего и не делал, просто складывал их «на будущее»: ковать в принципе и зимой можно, а вот руду копать и железо выплавлять… то есть выжигать, пока только летом получалось.

Но меня очень сильно интересовал левый берег Дона, на который летом перебраться было очень непросто. Река была тут еще неширокой, метров десять, может самую малость пошире – но глубокой, вброд ее точно не перейти было. И на том берегу я вообще людей не видел – а вот росло там явно много чего, да и звери периодически на берег выходили даже на вид очень вкусные.

Как-то раз я не вытерпел и подстрелил олененка, спокойно пьющего воду буквально в двадцати метрах от меня, затем разделся, через реку переплыл, привязал к куску обнаглевшего мяса веревку и перетащил его на свою сторону. Но когда я поинтересовался у соседей, почему те через реку охотиться не ходят, мне ответили, что за рекой – территория какого-то другого племени и тутошним там охотиться нельзя. И вообще ничего делать нельзя – однако, когда я решил уточнить, относится ли это «нельзя» к котикам, народ задумался и ничего не ответил. Впрочем, вопрос был сугубо риторическим: люди здесь и сейчас, как я узнал, плавать практически не умели. Да и, если по большому счету, они все же какими-то робкими были: у «учеников» (уже у учениц) узнал, что даже нападать на нашу деревню два десятка семей собирались почти полгода, и половина из собиравшихся от мероприятия все же отказалась.

Но я был уже не особо и робкий: в свое время, когда Бых обнаружила, что неподалеку от Столицы бродит пещерная львица, она организовала на нее охоту, в которой и я участие принял – и я даже в эту львицу успел попасть стрелой, два раза попасть! Правда, Бых мне тогда сказала, что я только шкуру попортил, она к тому моменту зверюгу уже успокоила и упокоила… но вот на медведей охотиться я раза три ходил и один раз медведя даже сам завалил. Небольшого, месяцев трех-четырех от роду, но сам факт! Так что я немного подумал – и отправился на разведку. И гулял я по левому берегу недели две, где-то до середины сентября. Выяснил, что земли там в общем-то можно считать богатыми: лещины в левобережном лесу было просто завались, а вот с населением было непонятно: я один раз натолкнулся на место, которое можно было бы считать стоянкой – но люди на ней минимум уже лет пять не появлялись, там посреди кострища, обложенного камнями, уже небольшая березка вырасти успела. Так что разведка моя закончилась тем, что я набрал орехов пять мешков и вернулся домой. Можно было и грибов набрать овердофига, но как их через реку переправить, я просто не придумал. То есть не придумал, как их сейчас переправить, а вот в будущем… возможно, даже в следующем году, но все же, скорее, через год это проблемой уже не будет.

Все же детей я учил не напрасно: пока я разведкой занимался на природе, Васа еще раз запалил кирпичную печь, а вместе с Ветой и печь для обжига посуды разок протопил. И у народа появилось больше сотни небольших (на три четверти литра) неплохих мисок, два десятка крынок и с дюжину пятилитровых горшков для варки всякой еды. Посуда тут же нашла владельцев, а кирпичи… мы их достали уже в самом конце сентября, и у Васы их почти четверть все же треснула, однако я и треснувшие пополам решил использовать – а всего в штабеле только целых плинф уже насчитывалось чуть меньше сорока тысяч. А этого уже на довольно приличный домик должно было хватить – но у меня снова планы домиком решили не ограничиваться. Да, сами планы решили, я их не придумывал, они каким-то образом в голове неизвестно откуда возникали. Наверняка мне «эти» всякой чушью голову заполнили, сволочи…

Но скорее всего мне воспоминания покоя не давали, а тут народ оказался все же не особо и мирным, так что в любом случае о собственной безопасности беспокоиться приходилось. Я о ней побеспокоился просто: рядом со своим еще один дом выстроил, в него поселил две небольших семьи, выбрав охотников половчее, с монгольскими луками уже работать наловчившимися. И стрел наделал – пока легких и с наконечниками сугубо костяными, но хоть что-то: у меня Фроловых осталось всего двадцать две штуки. Да и Фединых чуть больше полусотни – хорошо еще, что нынешний народ стальные наконечники все же старался подбирать. Тоже не всегда получалось (и я точно знал,