Чужие степи – Оффлайн - Клим Ветров

Обидно. Разглядывая салон «семёрки», я невольно сморщился — оттуда тянуло затхлостью и чем-то кислым. Поэтому я прикрыл заднюю дверь и вернулся к коробкам с книгами. Жратвы не могло не быть! Не могли же они идти через степь пустыми? Дети, женщины… Ты хорошо смотрел?

— Да тут полдня надо, чтобы хорошо посмотреть! — прокряхтел из-под рулевой колонки Олег. — Я ж так, наскоряк… Может, в повозках? В тюках?

Даже если собрать всю имеющуюся у нас еду, для такой толпы в лучшем случае хватит лишь на легкий перекус. А тут дети голодные, да и степняки вряд ли кормили пленниц досыта. Но переживал я не только за это. Главная проблема — беглецы. С одной стороны, надеялся, что парни их перехватят. С другой — понимал, как это сложно в бескрайней степи. А упускать никого нельзя. Категорически.

В этот момент под капотом «семёрки» зажужжал стартер. Сначала бодро, первые пару оборотов, потом слабее, а дальше — совсем затих, с жалким всхлипом.

— Сдохла! — уныло отрапортовал Олег, с досадой стукнув кулаком по рулю. Звякнуло что-то внутри. — Ведро с болтами в рот компот… Карбюратор засраный, наверное.

— Карбюраторная? — уточнил я.

— Ага. Поэтому и взялся. Думал, проще. Движок вроде цел. Хрен там. Недоповозка блин. — Он вылез из машины, потирая поясницу. — Вон, вроде наши возвращаются. — Олег щурился, глядя на дорогу, по которой мы приехали.

Я повернулся. На горизонте, в узкой полоске уходящего дня, пылило несколько точек.

— Точно, они, — подтвердил Олег. — У тебя водички нет, случайно? Горло пересохло.

— С собой нету, только в машине. Принести?

Но Олег отрицательно помотал головой. Со скрипом захлопнув переднюю дверь «семёрки», он забрал свой карабин, валявшийся на крыше.

— Не надо. Пойдём уже. Ну его, это корыто… — Он плюнул в сторону ВАЗа и двинулся к «Зяме», к месту, где уже собирались остальные.

Глава 24

Вернувшиеся патрули принесли нерадостные вести. Мало того что пропали двое наших ребят на мотоциклах, так ещё и догнать удалось далеко не всех. Беглецы оказались хитрыми чертями: постоянно рассыпались по степи мелкими группами, заставляя преследователей метаться и выбирать — за кем гнаться? Кто-то рванул к реке и, судя по следам, переправился на другой берег. Многие просто растворились в прибрежном лесу.

Итог операции был горьким. Расчёт на внезапность провалился от слова «совсем». То, что представлялось элементарной зачисткой и освобождением, накрылось медным тазом с оглушительным звоном. К чему приведёт этот промах в будущем, оставалось только гадать. Но предчувствие подсказывало — ни к чему хорошему. Мы выпустили зверя из клетки, и он обязательно вернется, но уже с зубами.

Пытаться что-то исправить сейчас, в кромешной тьме, бестолку: ночью все кошки серы. Оставалось лишь ждать рассвета. Пока последние проблески заката ещё цеплялись за горизонт, мы перенесли лагерь на новое место. Метрах в трёхстах от прежнего, на небольшой, но заметной возвышенности — подальше от коварной реки и её прибрежных зарослей, где мог затаиться враг.

Машины расставили по периметру, создав подобие вагенбурга. Сразу притащили на буксире серый в полоску «Ниссан»-микроавтобус и один из «универсалов» — раздолбанную «Волгу», оказавшуюся пригодной только как стационарное укрытие. Развели несколько костров. Не то чтобы было уж очень холодно, но когда днём плюс тридцать пять в тени, а ночью столбик термометра падает до пятнадцати, да ещё степной ветер пробирает до костей, тепло костра становится не роскошью, а необходимостью. Вспомнилось, как однажды, ещё в старом мире, на Троицу, рванули мы в Башкирию. Днём — адская жара, за сорок, все в шортах и майках. А к вечеру — резкое похолодание, ветер, дождь, а ночью вообще снег! Так и просидели до утра в машине, трясясь от холода. Сейчас, конечно, до снега не дошло — июль всё же, да и небо чистое, но сырость и холодок от реки давали о себе знать. Костерок — он и свет, и уют, и хоть какая-то защита от мрака, сгущающегося за пределами нашего островка света.

Всю еду, что была у нас в запасе, и всё что нашли в брошенных повозках каравана (вяленое мясо непонятного происхождения, лепёшки из грубой муки, коренья), отдали женщинам и детям. Сами же обходились крепким, обжигающе горьким чаем, заваренным на степных травах. До утра дотерпим. А там можно будет и поохотиться — дичи в этих краях, слава богу, пока хоть отбавляй. Утки на реке так и плещутся. Палкой, может, и не собьёшь, но с карабином — запросто. Ну или сразу рвануть обратно, в станицу.

Женщины еду приняли. Молча, без восторгов, но приняли. Даже кивками и жестами показали благодарность. Но их поведение оставалось загадкой. Свободные, худо-бедно накормленные… Казалось бы, тут бы и радоваться, и плакать от счастья. Ан нет. Они сбились в плотную кучу, словно овцы в непогоду. Молчат. Хмурятся. И зыркают исподлобья короткими, колючими взглядами. Одежда у всех до странности одинаковая: длинные, бесформенные платья-рубища из грубой, некрашеной ткани, перехваченные простыми верёвочными поясами. На головах — платки. Обувь — самодельные мокасины тоже однотипные, словно выданные по разнарядке.

Мужики, и Леонид, и Толян, и даже обычно молчаливый Олег, пытались их разговорить. Подходили, говорили ласково, спрашивали имена, откуда родом. Всё впустую. Молчат. Глаза опускают. И между собой не перешептываются — общаются только краткими жестами, кивками, взглядами. Когда им предложили пересесть поближе к кострам — отказались наотрез. Остались на самом краю нашего импровизированного периметра, отгородившись от нас и света костров натянутыми на палки простынями и покрывалами, создав свой маленький, мрачный мирок.

Настаивать? Бессмысленно и жестоко. Мало ли что у них в головах после пережитого? Психологические травмы, страх, культурные табу… Да и у самих проблем — выше крыши. Оставили их в покое. Занялись своими делами. Кто-то дежурил у костров, подбрасывая хворост и ветки — пока светло успели притащить от речки пару сухостоев. Кто-то копошился в машинах, проверяя трофейные «Ниссан» и «Волгу». Основные же силы были брошены на разбор «нижнего лагеря» — так мы прозвали брошенный караван. Телеги по одной подтаскивали на буксире к нашему холму и тщательно перебирали содержимое. Одежда (от современной до домотканой), посуда (фаянсовая и глиняная), книги (те самые, роскошные фолианты и простые тетради), украшения (дешёвая бижутерия и массивные, грубые вещи из серебра), техника (старые магнитофоны, различные часы, безжизненные корпуса ноутбуков) — вот