Тени двойного солнца - А. Л. Легат

Сьюзан Коул, на улицах Оксола

– Миледи, уверяю вас, – на ходу тараторил клерк, – из всех имен вам покажется интересней всего та дюжина, что я…

– Вот и посмотрим.

Мы добрались до просторного дома на улице Зеленщиков. Хорун воспользовался деньгами, как полагается наместнику: выбрал отдельное жилище, и не самое дурное, хоть в Оксоле давно разучились строить.

– За нами следили? – тихо спросила я у Ганта. Тот неуверенно покачал головой. – Останься снаружи. Запоминай лица. – Снова кивок, уже увереннее.

Человек многих талантов уж точно способен простоять без дела неполный час.

На входной двери кто-то в спешке вырезал срам небольших, унизительных размеров. Клерков не любили ни в одном городе, но Хорун стыдливо прикрыл художество рукой. Перед тем как пустить нас за порог, он попросил повременить и залился краской, отчего ожог на лице почти затерялся. Вуд не слышал просьбы, не подкрепленные золотом, – отодвинул клерка плечом, и тут же наступил на грязную одежду, сброшенную явно впопыхах или от пьянства.

– Прошу вас, одну минуточку!

Показалось, что Хорун решил поклониться: он судорожно собрал скомканные, замызганные вещи. Я поморщила нос – в доме стоял запах жженых луговых трав, перемешавшихся с чем-то более горьким, густым.

– У нас гости! – вдруг выкрикнул Хорун. – Почтенные гости!

Вуд оскалился и с великой радостью достал палицу, а затем исчез за поворотом в коридоре. Джереми заслонил меня телом, а клерк отчаянно замахал руками:

– Нет-нет, миледи, вы не так по…

– Аи-и! – взвизгнули какие-то девицы.

– Как это понимать? – взволнованно спросил мужской голос.

Я шагнула за угол, к источнику звука. Просторная комната оказалась спальней. Вуд с тоской замер у огромной постели. В той, без особого успеха кутаясь в одеяла и простыни, расселась нагая троица. Юноша и две молодые девицы. Хорун из порозовевшего стал ярко-малиновым.

– Какой срам! – подал голос Джереми, но без прежней страсти, свойственной ему в Волоке. – Это бордель или курильня, я не пойму?

Троица переглянулась. Одна девица уже успела натянуть нижнее платье, повернувшись к нам спиной. Клерк обрел дар речи, встал между нами и развел руки.

– Я, э-э, миледи… это музыканты, и…

– Мы, пожалуй, пойдем. Миледи! – изобразив реверанс сидя, ответил юноша. Его соседки уже стояли босыми ногами на полу и высматривали путь к отступлению. На пути стоял погрустневший Вуд, так и не расставшись с палицей.

– Пусть идут? – с надеждой спросил Хорун.

Моя выдержка не подвела – бровь лишь слегка поднялась вверх. Я отошла в сторону и кивнула Вуду. Горец посторонился. Инструментов у труппы не было.

– Музыканты и певцы! – зачем-то продолжал убеждать меня клерк. – Они никоим образом не…

– Меня волнуют только имена.

Я поискала взглядом кабинетный стол, ящик, что угодно, где могли бы храниться бумаги.

– Э-э, – Хорун почесал затылок, обернулся в сторону двери. Та захлопнулась за гостями. Его губы зашевелились, явно перебирая разные слоги на вкус. – Это была Ли… Лия, миледи.

– Не их имена, черт бы тебя побрал!

Вуд с надеждой натирал большим пальцем рукоять палицы. Хорун нервно посмеялся:

– Да-да, как же я так оплошал… Сейчас, сейчас…

Клерк постучал пяткой по половицам в углу. Откуда-то извлек нож для бумаги, поддел им доску и достал из ниши увесистый сверток. Что должно приключиться с человеком, чтобы он прятал бумаги, которые большинство и прочесть-то не сможет? Прятал в таком месте, с такой тщательностью?

– Вот, все здесь. Абсолютно каждое подозрительное имя, как вы и просили, учтено, э-э…

Он с явным усилием держал сверток двумя руками. Чтобы разобрать такую стопку бумаг за день, в Волоке сидело пять клерков от рассвета до последнего луча. Я ничем не выдала своего смятения.

– Скажи, Хорун. – Я развязала сверток, и пыль защекотала нос. – Чем та дюжина имен отличается от… от всех этих?

Стоило убедиться, что меня не пытаются надурить. Я села на единственный чистый стул, не заваленный вещами, и принялась разбирать список. После первых трех листов закружилась голова. Мелкий почерк, написано с тщанием. Имена, чин, если таковой есть, жилье, если таковое имеется, день визита, сумма. Лавочник, конюх, ювелир, зеленщик, графиня, гвардеец, банщик… Им не было конца.

– Та дюжина, миледи, – Хорун сжимал уголок столешницы пальцами, – появилась на пороге банка с тех пор, как вы поставили меня наместником.

Я перевернула еще несколько листов.

– Остальные?

Джереми резко отдернул руку, когда я взглянула на него: он топтался возле смятой постели и приподнимал оставленное одеяло. Из-за шлема я не видела, что именно отражалось на лице пса.

– Остальные, э-э, я взял на себя смелость перебрать бумаги, спросить тут и там, как вы желали знать… Я бы не стал утверждать, то есть полагаться на достоверность, если вы понимаете, миледи…

– Трудно поверить в то, что не увидел собственными глазами, – кивнула я, прервав ненужные объяснения.

Хорун закивал следом, точно шут.

– Надеюсь, тебе понравилось быть моим наместником, – я покосилась на раскиданные вещи у изголовья кровати, Джереми сделал шаг в сторону. – И ты знаешь, что за хорошую работу я награждаю, как никто другой.

Хорун снова кивнул и потянулся, чтобы почесать некогда обожженную шею, но вовремя остановился.

Вуд стоял, прислонившись к проему. Живой памятник моей щедрости. Будь ты горцем, самым низким безродным псом, выполнишь поручение – и награда не заставит себя ждать.

– И надеюсь, что ты тщательно отобрал эти имена, Хорун. Не хотелось бы два раза злиться на одного человека.

Перевернув стопку листов, я взялась за последнюю страницу. Сверилась. Дюжина имен повторялась в двух списках: полном и укороченном, но с некоторыми изменениями. Хорун тут же приблизился и заговорил:

– Вы, верно, уже подметили, что три имени я не перенес в ваш список, миледи.

Некий Ормунд-ремесленник, старик-ветеран Гулд, Розалинда…

– Женщина? – я вскинула бровь. За деньгами чаще присылали мужей, братьев, сыновей. Разумная осторожность, если с тобой не ходит охрана.

Хорун прочистил горло.

– Да, миледи. – Возможно, от постоянной тревоги, голос его сделался тише. – Мертва. Как и те двое, уверяю вас, э-э, не вошли в короткий список по той же причине…

– Вот как. Личный визит к священникам, родне усопшего?

– Нет, что вы! Упаси всеблагая Мать! Сведения мы собираем каждый божий день, от могильщиков, цирюльников, настоятелей… По всем именам, что имеются. Хорошо ведь знать, с кем имеешь дело, когда даешь заем? Да уж кому я это рассказываю, – он хохотнул и не мог найти место рукам.

Я посмотрела на кипу бумаг. Под ребром закололо.

– И сколько из них мертвы?..

Клерк