Из стали и соломы - Эрика Айви Роджерс

рукой по шее Монтеня, и мягкость его волос удивила ее не меньше, чем тихий беспомощный звук, который вырвался из его горла. Монтень обвил рукой ее талию и притянул к себе так, что она оказалась у него на коленях, а ее мантия сбилась складками между ними. Шарлотта открыла рот, чтобы ответить с не меньшим неистовством. Страсть между ними вспыхнула жарче, чем Шарлотта ожидала. Жарче, чем считала возможным. Она одновременно жаждала это пламя и хотела его затушить, боясь, что может сгореть заживо.

Рука Монтеня заскользила вверх по телу Шарлотты, пока его ладонь не легла на ее затылок. Его большой палец коснулся ее подбородка. Она ощутила дрожь в животе, когда они отстранились друг от друга, чтобы глотнуть воздуха, с ее губ вновь сорвался всхлип. Монтень заглушил его поцелуем, подавшись вперед так, что Шарлотта соскользнула с его колен. Он коснулся губами ее шеи, обхватил Шарлотту за талию и бережно опустил на пол.

Это было слишком. Все это. Желание и боль сражались внутри Шарлотты, пока она не сделала то единственное, что было ей под силу. Она обратилась внутрь себя, собрала все чувства в своей груди и поделилась ими.

Что-то взорвалось между ними. Вспышка отбросила Монтеня назад. Его глаза широко распахнулись от удивления и боли, прежде чем он ударился о стену и сполз на пол, потеряв сознание.

Шарлотта изумленно смотрела на него. Нижняя губа Монтеня была восхитительно – тошнотворно – припухшей. Шарлотта все еще чувствовала раздражение там, где его почти невидимая щетина касалась ее чувствительной кожи. В ее животе злость смешалась с чем-то совершенно иным, когда она сунула трясущуюся руку в карман церемониальной мантии и достала ключ.

Она не хотела причинять ему боль и в глубине души надеялась, что он не пострадал, но ей нужно было уходить. Сейчас же.

Шарлотта провела руками по обшивке стены, которая отделяла эту комнату от покоев Артюса. Когда часть панели дрогнула под ее пальцами, она повернула ее и обнаружила под ней крохотную бронзовую замочную скважину. Вставив ключ, Шарлотта провернула его до упора, и стена сдвинулась в сторону достаточно, чтобы она сумела проскользнуть в образовавшуюся щель.

Шарлотта обернулась и увидела, как вздымается и опадает грудь Монтеня. Сердце билось о ребра, губы, лишенные его прикосновений, казались слишком чувствительными. Шарлотта утерла с лица слезы, гадая, сколько из них пролил он. Она смотрела на Люка де Монтеня, лежавшего на полу, – выражение мучительного горя наконец исчезло с его лица, – и это напомнило ей о призраке мальчика из Воробьиной долины, парившем над своим изломанным телом: он был слишком переполнен злобой и страхом, чтобы следовать за светом.

– Я тебя вижу, – прошептала она.

Затем Шарлотта скользнула в проход и закрыла секретную дверь за своей спиной.

38. Люк

Шарлотта Сэнд сколола ему чертов зуб. По-прежнему не открывая глаз, Люк языком коснулся кончика своего левого клыка, ставшего острее, чем прежде. Отголоски горечи Сэнд все еще терзали его душу. Люк дернулся от желания ударить что-то и только тогда почувствовал кандалы, сковывавшие его запястья.

Дыхание перехватило, а сердце забилось чаще, когда он распахнул глаза. Он был цепями подвешен к потолку, мышцы в его плечах болезненно натянулись. Люк попытался перенести вес на ноги, его обнаженная грудь тяжело вздымалась оттого, что приходилось бороться за каждый вдох.

Боги, где его мундир? Где его рубашка?

Люк пытался отыскать хоть одно воспоминание о том, как попал сюда. Он следил за Сэнд. Ждал гвардейцев. Его желудок скрутился в узел, жар разлился по телу, и Люк закрыл глаза.

Она поцеловала его.

Он поцеловал ее в ответ.

Потом она на него напала.

– Очнулся.

Голос кардинала походил на мед, отравленный мышьяком, и Люк наконец узнал место, в котором оказался.

Он был в ее покоях. Прошло больше года с тех пор, как его в последний раз наказывали подобным образом, но Люк знал, что произойдет дальше.

– Она сбежала? – спросил он и зажмурился, задержав дыхание, чтобы замедлить бешеное биение сердца.

Наказание пройдет для него легче, если он сумеет отстроить свои стены.

Стены, которые Шарлотта Сэнд разрушила до основания.

– Сбежала, – рявкнула кардинал. – Мы потеряли все рычаги давления. Мы поймали Сен-Клер, а заодно и сердце Беллы Шарис, но ты отпустил бабушку! Позволил Сэнд сбежать! Твоя гвардия нашла тебя распростертым на полу, взъерошенным до безобразия.

Люк ощутил, как щеки налились румянцем. Сэнд поцеловала его. И Люк полностью утратил контроль. Она лишила его дыхания и достоинства, и он поплатился за это. Он погрузился в ее печаль, и она обратила ее в оружие – метнула свое горе в Люка, словно кинжал, который он не сумел отразить. Даже сейчас он чувствовал себя опустошенным. Ее свет угас, и в ее отчаянии он увидел, как каждое из его дурных решений возвращается к нему зеркальным отражением. Одно за другим.

Неудивительно, что она считала его чудовищем.

Если даже Шарлотта Сэнд могла поддаться тьме, для него точно не оставалось никакой надежды.

– Где ты сейчас?

Голос кардинала вернул его в настоящее.

Ее темные глаза сверкали настороженностью, пока она изучала его лицо. Люк сжал челюсти и попытался сосредоточиться, когда она ногтем провела по шраму в форме буквы Л на его груди.

От прикосновения по его телу побежали мурашки. Кардинал улыбнулась и скользнула пальцем по середине груди Люка вниз к его животу. Он дернулся, но цепи выдержали.

– Хватит, – твердо сказал он, ответив на вопросительный взгляд кардинала.

Она прищурилась и хищно улыбнулась.

– Значит, тебе нужна не любая женщина, – догадалась она. – В отличие от некоторых красных мундиров, которые приносят свои обеты в юности, когда еще не понимают, от чего отказываются. – Она говорила повседневным тоном, словно просто удовлетворила свое любопытство, а не обвинила Люка в нарушении данных им клятв. – В ней есть что-то особенное.

Люк помотал головой, отрицая обвинение, хотя от слов капитана его охватил стыд.

– Нет, – сказал он. – Она застала меня врасплох. Я ударился головой.

Объяснение вышло неубедительное, но Люк не готов был рассказывать ничего больше.

– Хорошо, – кивнула кардинал. – Потому что мне нужно, чтобы вы, капитан, следили за безопасностью трона и охраняли спокойствие столицы.

Она впилась острым ногтем в шрам на его груди, и Люк подавил крик. Кровь выступила на коже, когда Лоррен начала заново очерчивать букву, которой пометила его, когда подарила капитанское звание.

Люк погрузился в свои мысли, чтобы отвлечься от боли. Скоро все закончится. Ему просто нужно дышать. Люк думал о матери. О дне, когда Шарп подружилась с ним на тренировках для новобранцев. О дне, когда его повысили в звании.

Но единственное лицо, которое продолжало всплывать в его сознании, принадлежало Шарлотте Сэнд. Ее щеки были скользкими от их общих слез, когда он усадил ее себе на колени и растворился в ней. Ее чувства вновь захлестнули его, и жжение от ногтя кардинала, впивавшегося в кожу, смешалось с болью Сэнд и раскололо его на части. Он закричал, не в силах выкинуть из головы образы, которые вселила в него эта девушка. Он видел собственное лицо в тот день, когда умер ее брат. Его пренебрежительное поведение на кладбище. Ее фруктовые рощи; деревья теперь напоминали почерневшие скелеты, торчавшие из пепла.

Но затем в его сознании мелькнуло что-то еще, и Люк ахнул. Не все, что она испытала за последний месяц, было пропитано тьмой и болью. Поль Боден исцелил ее раны. Сен-Клер злилась, но преподнесла ей дар неоценимой доброты. Улыбка Рене Дюрана неизменно сияла теплотой, словно само солнце.

Возможно, Шарлотта Сэнд атаковала его намеренно, но она точно себя не контролировала. Пастор в одиночку бы отправился осаждать ворота, чтобы спасти ее, и Шарлотта Сэнд была такой же. Она придет за своими друзьями.

– Я могу вернуть ее, – выдохнул он.

Кардинал остановилась за мгновение