Чёрные скрижали - Павел Сергеевич Комарницкий

— Отпусти сейчас же, ты, псих! Маньяк ненормальный!

— Да ещё какой, ещё какой маньяк-то! А при нападении маньяка надобно что? Правильно, не провоцировать его расшатанную психику. Так что ведите себя тихо, а то возьму вот и поцелую.

Горячечная импровизация, перемежаемая учащённым дыханием — всё-таки даже худенькая взрослая дама не ребёнок, чтобы таскать её на руках играючи — позволила Ладневу одолеть расстояние до подъезда, не встречая отпора со стороны жертвы. Парализованная необычностью ситуации незнакомка безропотно позволила дотащить себя до самой ладневской квартиры.

— Ну вот… тут моё логово маньячье… — вконец запыхавшийся от подъёма по лестнице маньяк-художник осторожно опустил жертву, и та поневоле оперлась на его плечо, поджимая повреждённую ногу подобно цапле. — Сейчас, сейчас… — он извлёк из кармана связку ключей.

— Насиловать будете? — в глазах незнакомки ещё плавали испуг и боль, но их уже стремительно вытеснял рой смешинок. — Учтите, уголовно наказуемое деяние!

— Насиловать? — Степан наморщил лоб, словно вспоминая смысл термина, в то время как руки уверенно отпирали замки. — А! Не, это чуть позже. Сперва посмотрим вашу ногу, потом кофеем вас напою, с коньяком… А потом уже, ближе к лету, можно и до изнасилованья дойти, отчего ж…

Не выдержав, женщина прыснула смехом.

— Прошу! — распахнув дверь, Ладнев перенёс даму через порог, аккуратно поставил возле стенки, захлопнул дверь. — Всё, вы в моих цепких маньячьих лапах. Снимайте пальто! Не-не, с сапожками аккуратнее, вдруг там вывих в голеностопе! Давайте-ка лучше я сам…

Освободив жертву от верхней одежды, Степан вновь подхватил её на руки, и незнакомка вдруг обвила его шею руками, помогая переноске. Сердце художника вновь ёкнуло, сладко и протяжно.

— Так… вот сюда… — он разместил добычу на диване, сев перед ней на пол. — Посмотрим прежде всего вашу ногу, окей? Если вывих, то нужно вправлять мгновенно, пока нет отёка.

Он осторожно ощупывал её щиколотку, и женщина сама вытягивала вперёд длинную стройную ногу, и сердце художника пело. Отчего так?

— Ну что там, доктор?

— Растяжение связок, похоже, — Ладнев со вздохом отпустил ногу жертвы.

— Но я буду жить или уже всё? — смешинки в её глазах роились густо-густо.

— Жить-то? — Степан вновь наморщил лоб. — Долго и счастливо будете жить. Если сами судьбу свою не оттолкнёте.

Смешинки в её глазах оседали, улетучивались.

— Меня Светланой зовут.

— Редкое имя, — улыбнулся художник. — А я так и вовсе Степан. Ладнев Степан Андреич, прошу любить и жаловать. Но можно и просто любить, отчего ж.

— Оп-па… — молодая женщина огляделась. — Да вы никак художник?!

— Самый натуральный, — подтвердил Ладнев. — А вы, если не секрет?

— Да как вам сказать… Вы же будете смеяться и не поверите.

— А вы попробуйте.

— Ну, в общем… натурщица я, — Светлана чуть улыбнулась. — В данный момент. А раньше была сборщицей на часовом заводе.

…

«Станислав, здравствуй. Вот тебе коэффициенты регрессии к четвёртому уровню фрактали».

«Здравствуйте, Григорий Яковлевич. Я понял, ввожу в расчёты».

Ровные строчки чата ложились в «подвал», в то время как на основном пространстве монитора калейдоскопом сверкала объёмная фракталь, напоминающая какое-то марсианское дерево — пространство полей решения задачи. Простой такой задачки по спасению грешного мира от возмездия. Картинка не была статичной — время от времени одна из веточек давала маленький шажок-прирост, точь-в-точь настоящий древесный побег. Это корабельный мозг «Хитроумного» сбрасывал на ноутбук юного гения очередную порцию просчитанных ситуаций. Как именно? Об этом Станислав Станиславыч не имел ни малейшего понятия. И спрашивать остроухих друзей о том бесполезно — есть вещи, которые для здешних аборигенов табу.

Бонифаций, удобно расположившись на столе сбоку от ноутбука, жизнерадостно хрустел морковкой. Мохнатый грызун уже прочно усвоил, что на хозяйском столе нужно вести себя воспитанно и прилично — иначе ссадят на пол и прощай морковь. Зверёк весьма ценил расположение своего хозяина и друга, не говоря уже о морковке, и потому не делал попыток залезть на клавиатуру. Вздохнув, мальчик погладил товарища. Хорошо тебе, Боня — морковь есть и потому счастье. А вот у хозяина твоего поводов для буйной радости нет, увы. Пока что фрактальное древо смотрелось не хуже, чем декоративные кусты в парке Версаля, старательно обкорнанное садовником и превращённое в зелёный шар. Чёткая граница поля решений свидетельствовала — без посторонней помощи человечество само себя угробит уверенно и безоговорочно. Какие бы решения ни принимали парламенты, какие бы президенты да короли ни становились у руля в любой из стран — стальные ножницы судьбины уже щёлкают. И потому не стоит беспокоить незримых богов-валаров своими назойливыми просьбами о помиловании. Какие основания? Они просто срубят обречённое дерево под корень, разом рассекая гордиев узел всех земных проблем. Глядишь, от пенька пойдёт здоровая поросль…

— Стасик, ты кушать будешь? — мать вышла из кухни, перекинув полотенце через плечо.

— Чуть позже, мама, — мальчик улыбнулся. — Сегодня же у нас должен быть праздничный обед.

— Во-во, я и говорю, — засмеялась мать. — Международный женский день придумали мужчины, чтобы лишний раз вкусно поесть!

— Ты не права, мам, — мальчишка ссадил доевшего морковку Бонифация на пол. — Я же в прошлом году сам готовил.

— Да, было такое, — женщина встрепала сыну волосы. — Как досадно, что ты повредил эти самые связки… Чего доктор-то сказал?

— Говорит, уже через недельку я смогу ходить без палки. Только в школу до каникул всё равно не пойду, для надёжности.

— Отстанешь от программы…

— Не отстану. Учусь я сам, школа только время отнимает и силы.

— Ну-ну… — вздохнула мать. — Что это у тебя тут за дерево?

— Это математическая фракталь.

— Опять задание на олимпиаду?

— Угу.

— С ума ты скоро сойдёшь с этой своей олимпиадой, — мама покачала головой. — Какой-то одержимый, честное слово.

— Да всё хорошо, мам. Вот после каникул финал будет, съезжу в Санкт-Петербург и…

Женщина заглянула сыну в глаза.

— Стасик… Ну а если не получится у тебя всё, как задумал?

На сей раз Стасик ответил не сразу.

— Что ж… Значит, не судьба.

В прихожей вдруг запел звонок, разливаясь соловьиными трелями.

— Кто бы это?.. — хозяйка, скинув полотенце на стул, двинулась в прихожку.

— Разина, Ирина Александровна? — зычный молодцеватый голос без труда доносился с лестничной площадки через всю квартиру. — Позвольте поздравить вас с Международным женским днём! Вот это вам от Разина Станислава Станиславовича, прошу принять!

Когда хозяйка квартиры вернулась, вид у неё был вполне ошарашенный. В одной руке женщина держала букет роскошных роз, в другой прозрачную коробку с тортом.

— Стасик…

— Ну вот, мама, а ты говорила, нет у меня друзей, — мальчик улыбнулся. — Это я в интернете немножко заработал. Тебе на подарок. С доставкой — раз пока сам ходить