Чёрные скрижали - Павел Сергеевич Комарницкий

— М-м… в принципе, ничего страшного. Электрошок. Но сейчас пострадавшая спит.

— И тем не менее мне необходимо переговорить с гражданкой Беляевой немедленно.

— М-м… Хорошо, в виде исключения, через полчасика зайдите…

— Галина Михайловна, мне это надоело, — совсем убрал улыбку Холмесов. — Я не родственник-посетитель, коему вы можете ставить свои условия. Я следователь МВД и веду дело. Так что исключения буду делать я сам, а вы, как лицо ответственное и должностное, мне в этом всячески помогать, договорились?

— Вы так самоуверенны…

— В достаточной мере, Галина Михайловна. Хотите, можете попытаться помешать проведению следственных мероприятий. И тогда в дополнение к протоколу опроса пострадавшей мною будет приложен акт о сознательном противодействии органам. Оно вам очень нужно? Так что не будем ссориться, и проводите в палату. Пожалуйста.

— Зина! — зычно окликнула «королева шприцев».

— Да, Галина Михайловна? — откуда-то вынырнула шустрая, как мышка медсестричка.

— Проводи товарища следователя к… м-м… этой… Беляевой.

Всю дорогу до палаты Алексей сдерживал ухмылку. Мадам, безусловно, уязвлена и разгневана, однако в другой раз понтоваться уже не станет. Как там говорил товарищ Дзержинский: «кто не хочет работать на совесть, будет работать за страх»?

— Вон, у окна, — не заходя в палату, кивнула медичка и мышкой ушмыгнула куда-то.

Пострадавшая лежала навзничь, руки поверх одеяла, каштаново-рыжие кудри рассыпались по подушке. Тонкое бледное лицо, с нежно-розовой кожей, нос с еле заметной горбинкой… Досталось девушке. Электрошокер «Taser M26» — зверская штука, такие даже американские полицаи с опаской пускают в ход. Согласно логике, девушка должна была стать первым номером в списке жертв этого сезона, вдобавок к четырём аналогичным случаям в сезоне прошлом. Сложность заключалась в том, что отлавливать этого маньяка начали поздновато, да и на зиму он затаился. С сентября залёг на грунт. Вполне логично — трахать оглушённые жертвы в сугробах достаточно экстремально даже для маньяков. Да вот не вынесла, видать, душа поэта, не дождалась начала мая. Ну что такое, в самом деле, восьмое марта, Международный женский день… огромное количество ярких, нарядных, цветущих красавиц проходит мимо — и все не его?!

История этой девушки, по идее, также должна была оборваться на пике юности. К счастью, сотовые телефоны получили уже довольно широкое распространение, и гуляющий обладатель оного оказался неглупым. То есть, не вступая в схватку с вооружённым маньяком, потихоньку позвонил в милицию. Застигнутый оперативно подкатившим нарядом за работой — то есть сладострастным обнажением бесчувственного тела — маньяк пытался бежать, но не успел уйти далеко и был оперативно задержан. Бдительный гражданин, кстати, тихо и незаметно растворился. И поиск его по номеру сотового ничего не дал — левая какая-то симка оказалась. Размер же ущерба потерпевшей сейчас предстояло установить. Вообще-то процесс освобождения жертвы от зимней одежды довольно длителен, так что конечной цели маньяк достичь не успел, но…

— Лариса… Лариса Петровна… просыпайтесь…

Девушка глубоко вздохнула и вдруг со сдавленным вскриком заслонила лицо руками.

— Лариса Петровна, не бойтесь. Вы в больнице, а преступник задержан. Всё хорошо, уверяю вас.

Помедлив, Лариса отняла ладони от лица. В глазах её медленно таяла тень ужаса.

— Вы кто?

— Я следователь. Следователь по вашему делу, — Алексей улыбнулся как можно более успокаивающе. — Меня зовут Алексей Львович Холмесов, старший лейтенант. Корочки показывать нужно?

— Да нет, зачем… — девушка вздохнула. — Что со мной было?

— Вот те на! — Алексей даже оттопырил нижнюю губу. — Это ж я должен вас спросить. Снять показания, официально. Давайте-ка по порядку, чтобы сразу в протокол. Ваша фамилия, имя, отчество?

— Беляева Лариса… погодите, вы же знаете? Откуда?

А здорово её звездануло электрошокером, подумал Холмесов, разглядывая тонкое лицо. И руки… пальцы тонкие, чуткие, как у скрипачки, а сильные…

— Мы при вас документ нашли, — он вновь улыбнулся, — студенческий билет.

— А чего ж тогда спрашиваете?

— Ну мало ли, — преувеличенно серьёзно ответил старлей, — вдруг фотография переклеена. Вдруг вы настоящую владелицу того билетика задушили и в Неву? В расчленённом виде, сейчас это модно.

Они встретились глазами, и девушка прыснула смехом. Вот, так-то лучше, мелькнула мысль. А то прямо комочек страха какой-то под одеялом…

Лариса, завозившись, села на кровати. Оглядела себя, поправила на груди сорочку-комбинацию. Поёжившись от прохлады, натянула на плечи больничное одеяло.

— У вас при себе Библии случайно нету?

— Чего нет, того нет, — сокрушённо вздохнул Холмесов, уловив смысл вопроса. — Записная книжка только есть. Пойдёт?

— Давайте.

Алексей извлёк из кармана записную книжку и подал пациентке. Лариса положила поверх ладонь.

— Клянусь говорить правду и только правду, как честная православная пионерка!

— Аминь! — в тон откликнулся Алексей. — Ну что, продолжим? Место жительства?

— Володарского, двадцать девять. Личные апартаменты, у окна и с тумбочкой.

— О! Это где это, на Володарского-то?

— Это общежитие Гатчинского педучилища. Колледжа, по-новому. Вы же изучили мой студбилет?

— Понятно… — старлей строчил в протоколе. — Второй курс?

— Угу. Учительница начальных классов должна из меня получиться в итоге.

— Дата рождения?

— Восемнадцать годков стукнуло позавчера.

— Понятно… А место рождения?

— Место рождения… — девушка поправила рассыпавшиеся волосы, тяжёлые и густые. — Место такое, что лучше бы там никому не родиться. Город Гдов, Псковская область. Не слыхали?

— Ну отчего ж, — улыбнулся Алексей. — Я там даже был как-то раз. Пацаном, с экскурсией школьной. Кремль у нас там ещё такой весь разваленный. Ну и вообще красивый городок.

— Кремль, это да, — согласилась Лариса. — Ну и вообще красиво. Тихо, как в музее. Или на кладбище.

— Минорное у вас сегодня настроение, Лариса, — Алексей улыбнулся как можно более тепло.

— А против фактов не попрёшь, как говорится. Вы когда с экспедицией-то школьной были? С тех пор у нас там многое изменилось. Я, наверное последняя из могиканок. Пенсионерам, тем деньги на дом носят, так отчего ж… можно и в музее худо-бедно прожить.

— Ладно, ближе к делу, — вздохнул Холмесов. — Давайте вспомним обстоятельства нападения.

Лариса помедлила с ответом.

— Я вообще-то к подружке шла, Ксанке. Она питерская. А тут из кустов этот… — её передёрнуло. — И, главное, ни слова не говоря, молча так чёрной дубинкой мне в живот… Боль адская, доложу я вам.

— Ну ещё бы, — сочувственно хмыкнул старлей. — Тазер двадцать шестой, им слонов валить можно… А дальше?

— А дальше чёрная яма. Просыпаюсь, а тут вы, — она чуть улыбнулась. — Сильно я орала с перепуга, да?

— Не очень. Вообще-то визжать надо как можно пронзительней, это иногда отпугивает маньяков.

— Учту, — она улыбнулась чуть шире.

— Лариса… ты опознать его сможешь, на очной ставке?

Её вновь передёрнуло.

— Да не вопрос. Так