Гонки олегархов - Квинтус Номен

о наказании преступников пару раз проскользнули фразы о том, что «учитывая семейное положение, суд определил наказание ниже минимально определяемого законом» — и это внезапно многодетность изрядно популяризировало. В народе возникло мнение, что «товарищ Федорова, которая сама многодетная мать, всячески готова таким же многодетным помогать во всем» — и быть многодетной просто стало модным. Не то, чтобы все вот прям сразу бросились многодетить — однако Лена сказала, что на заседания судов почти каждая пятая подсудимая редакторша приходила уже в очень беременном виде.

Понятно, что на общую демографическую картину два десятка теток повлиять практически не могли — но уже то, что эти заседания показывали по телевизору, наводили женщин на мысль, что быть беременной — это нормально. И в чем-то даже красиво: все же теток в суд отнюдь не в тюремных робах приводили. В том числе и потому, что беременных даже не арестовывали, им вообще «домашний арест» назначали, а так как они знали, что их по телевизору показывать будут, то они специально перед этим прихорашивались. А так как они все же были «работниками культуры» и определенный вкус имели…

А с лета пошел и поток книг и фильмов со слегка завуалированной пропагандой семей с детьми, и я на этом «управлять культурой» уже перестала. То есть уже ее направила в нужное для страны русло — а как там дело дальше пойдет, мне и не особенно интересно уже стало: появилась уверенность, что пойдет оно в верном направлении. Да и «экономические отделы» Совмина (и ЦК партии) поддержку детства и материнства не забросили…

И особенно не забросили в плане обеспечения детям хорошего летнего отдыха. С весны семьдесят седьмого, после принятия соответствующей программы, началась массовая перестройки пионерских лагерей, в которых («по планам партии», конечно) к концу семьдесят восьмого все жилые и производственные здания предстояло заменить на капитальные. И мне удалось буквально «в последний момент» внести в планы небольшую поправку: эти здания должны были рассчитываться и на эксплуатацию в студеную зимнюю пору. Я выдвинула два замечания: в таком случае эти лагеря можно будет использовать и в осенние, зимние и весенние каникулы, а так же — когда дети все же в школы ходят — в качестве санаториев-профилакториев для взрослого населения. Петр Миронович мои предложения поддержал, но опять весьма своеобразно, под лозунгом «инициатива имеет инициатора»: все дополнительные затраты на обеспечения этого он просто возложил на КПТ.

В принципе, я чего-то такого и ожидала, просто не ожидала, что именно все затраты на меня перевалят. А они выглядели довольно значительными: все же лагеря обычно в какой-то глуши строились, раньше счастьем было если их удавалось хотя бы к местным электросетям подключить. А теперь в каждом лагере требовалась автономная котельная, причем (исключительно по «медицинским показаниям») совсем не угольная. В принципе, и дровяная годилась, однако предпочтение отдавалось газовым — а если в Московском или Ленинградском регионе расходы на местные газопроводы выглядели в принципе подъемными, но в остальных местах, еще массовой газификацией не охваченных, картина выглядела не очень оптимистично.

И вариант «быстренько выстроить рядом газовый заводик с биореакторами» точнее не годился: пионер — от человек размера не особо большого, обеспечить биореактор сырьем не мог, да и все же ароматы от таких установок периодически отнюдь обоняние не радовали. Так что оставался практически единственный вариант: ставить в пионерлагерях газовые цистерны (рядом с лагерями) и обеспечить там регулярный подвоз газа. Тоже проблема решаемая, и даже кое-где давно уже решенная — вот только это «кое-где» находилось в очень далекой Корее…

Так что мне в очередной раз обняла детей (кроме Васи: он все же теперь учился в Технилище и принципиально жил в тамошнем общежитии), мужа — и полетела в Пхеньян к деду. Теоретически модно было все вопросы и дистанционно решить, но это получалось очень долго, там же кое-что нужно было с работниками заводов на месте выяснять и согласовывать, так что я предпочла «действовать быстро». И, как выяснилось, я поступила правильно: благодаря тому, что я лично корейские заводы посещала и лично разные вопросы задавала, я корейскими заводами о многом удалось договориться буквально за три дня. Но лишь о многом, а не вообще обо всем.

Изготавливать необходимую «запорную арматуру» в нужных количествах корейцы согласились и даже радостно мне сообщили, что они «и вдвое больше сделать могут». То есть если мы у себя сами сделаем железные бочки для газа, то в них останется лишь вставить корейские клапана и редукторы. А вот газовые насосы на двести пятьдесят атмосфер там, как выяснилось, в количествах, больших чем теперь делается, они не смогут. А еще мне не очень понравились корейские газовозы: они-то их делали на базе «газонов» — и с цистерной весом в полторы тонны много газа в них перевезти было невозможно. Правда, у меня во время всех этих переговоров появились уже другие идеи по поводу перевозки газа, но до их воплощения должно было еще очень и очень много времени пройти. Так что сразу по возвращении в Москвы я распорядилась заняться разработкой собственных газовозов на базе минских тяжелых грузовиков и срочно подыскать заводы, которые окажутся в состоянии газовые насосы высокого давления делать.

И все это я успела проделать еще до конца мая, однако было совершенно ясно, что выстроенные за лето новые лагеря нужными котельными обеспечить просто никто не успеет. Так что пришлось сильно поднапрячь отечественные котельные заводы и ставить в пионерлагеря обычные дровяные котельные. Так себе решение, но оно хотя бы позволяло добиться того, чтобы весной все выстроенное не пришлось в пожарном порядке ремонтировать. А на будущее специалисты из КПТ предложили ставить там не просто котельные, а небольшие ТЭЦ: все же объемы производства СВЧ-печей были уже достаточными, чтобы и кухни в лагерях ими обеспечить (а это сильно упрощало процессы окормления детворы), но ведь «свечкам» электричества как раз требовалось очень много. Да и мысли установки в жилых помещениях лагерей кондиционеров перестали выглядеть абсолютной крамолой…

Михаил Георгиевич Первухин свою вторую Звезду Героя Социалистического Труда воспринимал не столько как личную награду, сколько как награду всему Средмашу. И награждать Сердмаш точно было за что: весной только за границей было запущено четыре блока АЭС: два полугигаваттника в КНДР и два по сто двадцать пять мегаватт в Китае. А таких «маленьких», по сто двадцать пять мегаватт, блоков и в СССР уже семь штук работало, и сам Михаил Георгиевич считал это главным достижением министерства: станции-то действительно