Музейные истории - Роман Моргунов

Видимо, надо с ним выйти из Музея, решил я.

Делать было нечего, это был какой-никакой шанс. Я поднялся к себе, оделся в то, в чём пришёл сюда, закинул рюкзак за спину.

– Я с тобой не пойду, – сказала птица.

– Да, будет странно, если я буду ходить с говорящей птицей по городу, – согласился я. Птица ничего не ответила. Обиделась она что ли?

5

Действительно, стоило мне сделать шаг за порог, как на адресной стороне конверта тут же возникла надпись:

Иди прямо

Музей стоял на холме. Идти прямо пришлось вниз. Как только я упёрся в стеклянную витрину во всю стену довольно милой булочной, конверт написал:

Поверни налево

Я повернул. Тут требовалось пройти в арку, за которой оказался двор с детской площадкой. Неба не было видно, вокруг были только окна квартир.

Пройди сквозь детскую площадку

Я прошёл. Там дальше была ещё одна арка, пройдя в которую, я оказался перед широкой дорогой со множеством машин.

Не знаю как, но конверт очень точно направлял меня.

Следуя его указаниям, я добрался до станции метро «Белорусская». Дальше конверт предписывал проехать мне несколько станций и выйти на станции «Арбатская». Я послушно спустился со всеми людьми в метро, но у них у всех были карточки, которые позволяли пройти им турникеты, а у меня, как вы понимаете, такой карточки не было.

– У меня нет карточки, чтобы пройти в метро, – сказал я почему-то шёпотом, поднеся конверт к самым губам. Конверт никак не реагировал. Или решил, что я его обманываю и такая карточка у меня есть. Потом я подумал, что программа этого конверта, возможно, не работает под землёй, и поднялся обратно.

В метро все заходили и выходили, а я пробовал поговорить с конвертом. Конверт отказывался мне отвечать и по-прежнему ждал, когда я отправлюсь в метро. Надпись не менялась. Я огляделся в поисках помощи. Заметил маленькую стаю ворон, но среди них не было моего Гуамоко, так что рассчитывать хотя бы на обидный выкрик не приходилось.

Что же делать?

Я подумал, что вопрос сейчас откуда-нибудь появится и повиснет в воздухе, но ничего не возникло и ничего не появилось. Вокруг постоянно шли люди. Никто не обращал на меня внимания, никому не было дела до меня. У них у всех были карты, которые позволяли им спокойно проходить сквозь турникеты и ехать туда, куда им было нужно, а у меня такой карты не было. У меня был только конверт, который требовал, чтобы я поехал на метро.

От безысходности я спустился вниз. Попробовал поговорить с усатым работником метрополитена рядом с турникетами, но он строго отправил меня к кассам. Там, виновато улыбнувшись, красивая, с водопадом каштановых волос девушка пожала плечами и виновато улыбнулась, но заветную карточку не дала.

Конверт же продолжал требовать, чтобы я спустился в метро.

«Может, он сломался?» – подумал я. В этот момент я снова поднялся на поверхность и отходил в сторону, чтобы люди, которые шли потоком в метро, не затоптали меня.

Нам надо в метро

Мелькнула новая надпись на конверте. Так я понял, что конверт не сломался.

«Просто чудес на свете не бывает», – вздохнул я, сел на бордюр, сняв со спины рюкзак. Должно быть, в тот момент я представлял собой жалкое зрелище.

6

В тот момент по улице шли тысячи людей. Абсолютно уверен, что никто из них меня не видел. Это так странно осознавать: громадный город, людское море проходит мимо тебя, ты сидишь, потерянный, в отчаянном положении, а тебя никто не видит. Тебя словно бы и не существует. И ты это осознаёшь. Ты – пустота. Ничто. Такое осознание выбрасывает из этого мира и отправляет куда-то ещё, во что-то совсем другое.

И вот в этом другом мире меня видит девушка, которая в этом мире никогда бы меня не увидела. В зелёном брючном костюме, на шпильках, с волной рыжих волос, спадающих по правому плечу. Идёт прямо ко мне, снимает зеркальные очки. У неё кошачьи зелёные глаза, чёрные пышные ресницы, она кругла лицом, у неё полные губы, подкрашенные какой-то бледной помадой. Останавливается она прямо передо мной, смотрит как-то тревожно, даже болезненно. Я сижу, потому что в том мире было неважно, что я делаю, а в этот я ещё пока вернуться не успел, это она так быстро умеет переключаться, а я ещё только иду сюда, а она уже пришла, и я на неё смотрю как бы оттуда…

Бред какой-то объясняю, да? Но беда-то в том, что так оно всё и было, и ничего другого я написать об этом и не могу.

А она подошла, остановилась и стала смотреть на меня. Мне казалось, что ей нужны цветы и с ней обязательно надо заговорить, но никаких цветов у меня не было, а заговорить я не мог. Цветы нужны были жёлтые, хотя я никак не мог сообразить, почему именно жёлтые, но точно знаю, что вместо солнцезащитных очков в правой руке нужны были жёлтые цветы. Любые, но обязательно жёлтые.

Она остановилась напротив меня так, как будто бы мы начали разговаривать, хотя никакого разговора я не помню. Кажется, мы просто молчали. А потом она сказала:

– Вы ведь розы любите?

Вместо того, чтобы что-то ответить, я представил, как мы идём дальше вдвоём по какому-нибудь пустому переулку, а она забирает у меня (почему у меня?!) жёлтые цветы и выбрасывает их на мостовую.

– Мне на метро надо, – пробормотал я и поднялся.

– Что, простите?

– Мне на метро надо… Проехать… До Арбата, – сказал я.

– Да, это можно, – сказала она. Наверное, она должна была взять и уйти, но она ловко достала из пиджака купюру в сто рублей и, улыбнувшись, протянула их мне.

– Тут и на обратную дорогу хватит, – сказала она, улыбаясь.

По улице шли тысячи людей, и нас никто не видел. За это я вам ручаюсь. Мы никому не были интересны. Какая разница, откуда у меня деньги на метро? И красивой девушке за стеклом с надписью «касса», и дежурному возле турникетов и самому турникету это совершенно неважно. А куда делась эта рыжая красавица с кошачьими глазами и волной рыжих волос никому неважно. Я не в счёт. Мне дали деньги.

7

В тот день я впервые был на Старом Арбате. Невероятное место.

Первое, что меня поразило, – музыканты. Их было трое. Они играли у первого фонарного столба, что встретился на моём пути. Ближе всего к столбу на белой пластиковой табуретке