Деньги не пахнут 6 - Константин Владимирович Ежов

Сергей же, словно бы проглотив усталость, откровенно признал: могло повезти с делом "Теранос", но и удача – штука зыбкая; в следующий раз судьба может не улыбнуться. Его голос был тихим и прозрачным, как дыхание в холодном коридоре, а лицо – затянуто тенями сомнений. Это не просьба о сочувствии, а взвешенное признание: груз ожиданий давит сильнее, чем престиж.

В ответ на это в воздухе повисла напряжённая пауза, и вдруг по комнате прокатилось ощущение, будто где-то вдалеке замер старый грозовой фронт. Акман, до этого готовый игнорировать, проснулся – глаза сузились, взгляд стал острым, как лезвие. Платонов, заметив перемену, не стал давить силой – вместо этого тихо перешёл к делу, проведя мыслью по грани: "незнакомые союзы", "союзы с корпорациями", "троянский конь".

Звучало это не как обвинение, а как холодный диагноз: когда активистский фонд соединяется с внешней корпорацией, готовящей враждебное поглощение, появляется конфликт интересов. Запах ситуации – металлический, острый, с тонкой горчинкой риска инсайда. Опционы и деривативы, аккуратно использованные для наращивания доли – такая стратегия больше похожа на скрытую операцию, чем на открытую битву. Троянский конь, привезённый под аплодисменты, внезапно обретал внутреннего союзника, который голосовал бы не в интересах "Трои", а в интересах того, кто сунул коня в ворота.

Когда этот образ прозвучал вслух, лицо Акмана потемнело – самое ценное и опасное было раскрыто: именно в фармацевтической сфере прятался риск. Его улыбка стала жесткой, как корка хлеба, пересохшая в духовке; голос – спокойным, но с ноткой предостережения: "Интересная гипотеза, однако без доказательств это лишь умозрительная теория." И в этом отказе прозвучало не просто отречение, а предупреждение – мол, если нет фактов, общество поверит слухам в той степени, в которой им позволят.

Комната наполнилась несловесной игрой: шорох костюмов, лёгкое постукивание пальцев по стеклу бокала, где отражались огни яхты, и едва уловимый привкус лимона от коктейлей. Словно в театре теней, каждое слово отбрасывало свою фигуру. Сергей Платонов держал паузу, смакуя момент – и в этой паузе таилась стратегия: не раскрываться до конца, но подсветить проблемную точку достаточно, чтобы заставить Акмана шевельнуться.

И когда последний аккорд прозвучал – вопрос "Сколько тебе известно?" – холодная стена, которой казался Акман, внезапно дала трещину. В его глазах вспыхнула искра, знак того, что наживка попала в цель. Значит, дальше последует не словесная дуэль, а проверка – тихая, методичная, где решаются судьбы больших денег и репутаций.

***

Когда приглашение от Киссинджера оказалось принято, а путь привёл к указанному месту, губы сами собой изогнулись в лёгкой улыбке – всё вышло именно так, как и ожидалось.

Высокие пальмы тянулись ввысь, шурша под ветром, словно охраняли тайну, спрятанную среди зелени. В их тени стояла неприметная дверь – без вывески, без опознавательных знаков. Таких мест не находят случайно; сюда приходят лишь те, кто знает, куда идти.

За дверью, в полумраке коридора, появился официант в строгом фраке. Голос его звучал тихо, почти шепотом:

– Господин Киссинджер, ваш личный террасный столик готов.

Тусклый свет ламп скользил по стенам, отражаясь в полированных панелях. Коридор вывел к террасе, скрытой от посторонних глаз. Внизу шумело море, раз за разом разбивая волны о скалы. Воздух пах солью, влажной древесиной и свежесрезанными листьями.

Терраса была утоплена в зелени – густые лианы свисали с арки, трепетали под морским ветром, словно занавес, скрывающий личное убежище. Здесь время текло медленнее, звук становился мягче, а свет – теплее. Настоящее прибежище для тех, кто привык стоять над остальными.

Кожаное кресло под ладонями было прохладным, мягко пружинило. Официант склонился к Киссинджеру:

– Что прикажете подать?

– Два бокала "Луи XIII".

– А сигары? Сегодня получили свежую партию "Коиба Бехике 56", выдержанную три года при влажности 65 процентов. Высший сорт…

– Берём.

Запах табака вплёлся в воздух, густой, сладковато-горький. Коньяк мерцал в хрустале, как жидкое золото, и струился по языку мягким, медовым теплом. Вкус открывался постепенно – сушёные фрукты, чернослив, дубовая терпкость. Сигара начиналась резкой перчинкой, но вскоре сменялась бархатными нотами кедра, кожи и лёгкой сладости – идеальное сочетание.

Киссинджер откинулся в кресле, выпуская ровную струю дыма. Уголки губ изогнулись в довольной улыбке.

– Вот так нужно уметь наслаждаться временем.

Слова прозвучали неторопливо, будто он делился не советом, а тайной. Ответ последовал с благодарностью, без притворства – подобные минуты требовали откровенности. Откроешься сейчас – и, возможно, снова получишь приглашение за этот стол.

Киссинджер слушал внимательно, глядя прищуром, в котором угадывалось понимание.

– Если понадобится помощь, просто скажи. Что тревожит сильнее всего в данный момент?

Очевидно, он уловил намёк на недавние разговоры о давлении и общественном внимании – и теперь хотел дать совет, исходя из опыта, накопленного годами. Но вместо этого тема повернулась в другую сторону:

– Если говорить о настоящей проблеме… Финансирование.

На лице старика мелькнуло лёгкое удивление.

– Финансирование? Но ведь у тебя уже пять миллиардов. На этом саммите можно привлечь ещё.

– По расчётам, примерно десять миллиардов, – прозвучал ответ.

– Даже этого мало?

Тень усмешки, короткий вздох.

– Моя ситуация немного особенная. Нужно одиннадцать целых три десятых.

– Одиннадцать целых три десятых миллиарда? – повторил Киссинджер, чуть приподняв брови.

Да, старик. Всё верно. Не хватает всего-то миллиарда с лишним – сущая мелочь на фоне океана, растянувшегося перед глазами и шепчущего в темноте свои бесконечные, солёные истории.

Глава 3

На саммите предстояло решить две важные задачи: столкнуться с Акманом и привлечь новые инвестиции. Первое уже почти удалось, оставалось второе – собрать нужный капитал.

Но всё оказалось не так просто.

– Ещё 1,3 миллиарда долларов? – переспросил Киссинджер, нахмурив брови, будто не поверил услышанному.

Десять миллиардов уже лежали на счетах, и всё же этого было мало – мысль, казавшаяся ему абсурдной.

– Да, – прозвучало спокойно. – Следующий проект требует начального капитала в 1,7 миллиарда.

Речь шла о фармацевтической корпорации "Аллерган", где Акман собирался провернуть операцию по типу "Троянского коня". Чтобы противостоять ему, нужно было занять крупную долю – более пяти процентов акций. Только так можно было