Деньги не пахнут 6 - Константин Владимирович Ежов

произвели нужный эффект – в глазах Киссинджера вспыхнул живой интерес. Сорок процентов за шесть месяцев – даже для опытного финансиста звучало как редчайшая удача.

– Минимум сорок, – последовало подтверждение. – Но тут главное – не упустить момент. Возможность уходит быстро, и если не собрать нужную сумму сейчас, она исчезнет бесследно. Вот и возник вопрос: не знаете ли кого-нибудь в суверенных фондах? Хотя, – голос стал твёрже, – вовсе не стоило бы вам просить кого-то от моего имени. Это было не намерением, а лишь рассуждением вслух.

Киссинджер прищурился:

– Есть и другая причина?

– Да. Те, кого представите вы, должны получить особое преимущество. Именно для этого хотелось раскрыть им одну функцию алгоритма, о которой другим инвесторам не рассказывалось.

После громкого дела "Теранос" имя Платонова уже звучало громко – его аналитическая система с точностью в восемьдесят процентов принесла славу и доверие. Но суть алгоритма оставалась тайной: публике были известны лишь внешние принципы, тогда как ядро, сердце программы, было надёжно скрыто.

Если же тем, кого приведёт Киссинджер, пообещать доступ к закрытой части системы, это перестанет быть просьбой – станет привилегией. Не он будет кланяться, а к нему придут за откровением.

Третье отличие: умение действовать так, чтобы сохранить достоинство старого дипломата.

Услышав это, Киссинджер расплылся в широкой улыбке, откинулся на спинку кресла и тихо рассмеялся:

– Ха-ха, удивительное умение учитывать даже то, что другие сочли бы незначительным.

– Не стоило бы ставить вас в неловкое положение, – прозвучало с лёгким поклоном. – Хотелось лишь хоть чем-то загладить ущерб, нанесённый той старой историей, пусть и в пределах своих скромных возможностей.

Тонкая благодарная складка появилась на лице Киссинджера, но вскоре в глазах его вспыхнуло любопытство:

– А что же это за "непубличная функция"?

Он слегка подался вперёд, и в мягком свете лампы блеснули очки.

В ответ последовал едва заметный жест: взгляд по сторонам, короткий наклон корпуса – и почти неслышный шёпот у самого уха.

Слова прозвучали тихо, но отчётливо.

Киссинджер замер, затем медленно поднял взгляд:

– Это… действительно возможно?

В голосе звучала не просто удивлённость – восхищение, смешанное с лёгким трепетом. Именно то, что и требовалось. Если подобная реакция вызвала искреннее изумление у Киссинджера, то можно было быть уверенным: когда он перескажет услышанное послам, а те – представителям суверенных фондов, их отклик будет тем же.

– Да, невероятно, но возможно, – прозвучал ответ, полный уверенности.

Так называемый "секрет" был не более чем тщательно приготовленной приманкой – блестящей наживкой, предназначенной для того, чтобы через Киссинджера попасть в нужные руки. И наживка уже легла в воду.

Теперь оставалось лишь ждать.

Может быть, удача улыбнётся прямо на этом саммите. Всё-таки здесь собрались ключевые фигуры – представители крупнейших фондов, министры, инвесторы. Если информация распространится быстро, встреча с нужными людьми может состояться уже в эти дни.

Хотя, возможно, надеяться на такое развитие событий слишком смело. Наживка, брошенная прошлой ночью, вряд ли успеет сработать мгновенно.

Но ветер с океана шептал иное – всё может произойти куда раньше, чем кажется.

И десять секунд назад всё казалось прежним – спокойным, выверенным, предсказуемым. Но тишину разрушил телефонный звонок. Голос на другом конце, с мягким иностранным акцентом, прозвучал почти почтительно:

– Это господин Платонов? Меня зовут Амар, фонд KIF. Надеюсь, не слишком рано беспокою.

Саудовский KIF – суверенный фонд с капиталом под семьсот миллиардов долларов, гигант, чьё имя в финансовом мире произносили вполголоса, будто из уважения. И вот теперь они искали встречи.

Не успела трубка опуститься на стол, как загудел новый вызов:

– Говорит представитель Инвестиционного управления Абу-Даби. Участвуете ли вы в саммите?

За короткое утро, пока на столе ещё теплился кофе и пахло тостами, телефон обжигал ладонь десятком звонков. Один за другим – представители крупнейших мировых фондов, все с одинаковым вопросом: можно ли встретиться.

"Вот ведь Киссинджер… чудеса творит", – мелькнуло с лёгким восхищением.

После истории с "Тераносом" его репутация, казалось, пошла трещинами, но сеть его связей всё ещё держала мощь океанского течения.

Однако расслабляться было рано. Эти звонки означали лишь одно – приманка сработала. Интерес появился, но до инвестиций ещё далеко. Люди хотели услышать тот самый "секрет", шёпотом упомянутый накануне.

Главное сделано – рыба на запах пошла. Оставалось только подтянуть снасти и выждать нужный момент.

Но сперва следовало распутать пару узлов. Телефон набрал номер брокера из Goldman.

– Отмени все сегодняшние встречи. Срочно. Появилось нечто куда важнее.

Голос Ассо на другом конце взвился:

– Что? Это невозможно! Подождите! Я сейчас!

Через несколько минут он влетел в номер – взъерошенный, почти запыхавшийся, и не один: за ним следом – Добби, с мрачным лицом и тревогой в глазах.

– Это катастрофа! – Ассо едва не хватался за голову. – Эти встречи выбивал мистер Пирс лично, неделями уговаривал! А теперь – отмена в день переговоров?! Это же неслыханное хамство!

Он размахивал руками, будто пытался отогнать беду. Можно было понять – для брокера такие отмены сродни провалу сватовства в последний момент: невеста уже на месте, а жених просто не пришёл.

– Передай им извинения. Не отмена – перенос. Завтра, – спокойно прозвучал ответ.

– Они не согласятся!" – Ассо почти вскрикнул. – Институциональные инвесторы – народ гордый, осторожный! После такого даже на разговор не пойдут!

Он был прав… если бы всё было по-старому.

– Согласятся. Более того, будут добиваться новой встречи сами. Завтра объясню всё лично.

Пока говорил, руки нащупали пиджак, брошенный на спинку дивана. Ткань холодила пальцы, пахла гостиничным крахмалом и лёгкими духами.

Ассо побледнел ещё сильнее.

– Вы куда… собираетесь выйти?

– Да. Есть важные дела. Вместе идём…

– На саммит?!

В ответ – лишь взгляд, в котором ясно читалось: "А куда же ещё?"

Брокер отшатнулся, будто увидел безумца.

– Вы хотите отменить встречи… и появиться там?! После такого вас растерзают!

Добби, стоявший у двери, шагнул вперёд, преграждая путь. Глаза его метали искры.

– Вы же обещали больше не поджигать костры!

Обещание, данное накануне, всё ещё звенело в памяти. И нарушать его не входило в планы.

– Не волнуйся. Это не огонь.

– Не огонь? – Добби прищурился подозрительно.

– Скорее… лёгкое тепло.

Серые лица обоих стали ещё бледнее. Чтобы развеять тревогу, прозвучала тихая, почти добродушная усмешка:

– Правда, всё под контролем. Никаких пожаров.

В воздухе витал аромат свежесваренного кофе, на подоконнике трепетала занавеска, и