Миссия в Сараево - Алим Онербекович Тыналин

Сараево.

Торговец отложил газету, посмотрел в окно, кивнул удовлетворенно:

— Вот и приехали. Два часа дня. Точно по расписанию.

Поезд замедлился, подходя к вокзалу. Платформа заполнена людьми, носильщиками, торговцами. Австрийские флаги развевались над зданием вокзала. Жандармы стояли у выходов.

Состав остановился с протяжным скрипом тормозов. Паровоз выпустил облако белого пара.

Торговец встал, снял чемодан с верхней полки, повернулся ко мне:

— Удачи вам, господин Соколов. И будьте осторожны. Сараево опасный город для тех, кто задает неправильные вопросы.

— Благодарю за совет.

Он кивнул и вышел из купе. Женщина тоже собралась, медленно, с трудом, взяла небольшой узелок, перекрестилась снова и пошла к выходу.

Я остался один. Достал портфель с верхней полки, проверил содержимое. Все на месте. Встал, вышел в коридор, направился к выходу.

На перроне пахло углем, пылью и чем-то восточным, специями, может быть, или благовониями с рынка. Солнце било в глаза. Температура выше, чем в Белграде, воздух суше.

Я прошел мимо жандармов. Они смотрели на пассажиров, но никого не останавливали. Один бросил на меня взгляд, но ничего не сказал.

Вышел из здания вокзала на площадь. Извозчики предлагали услуги, торговцы выкрикивали цены на газеты и воду. Обычная вокзальная суета.

Мне нужно найти гостиницу. Остановиться, оставить вещи, потом идти в тюремную администрацию. Официальный запрос на интервью с Неделько Чабриновичем. По правилам, по закону.

Я подошел к ближайшему извозчику, пожилому боснийцу с седой бородой.

— Порекомендуете гостиницу? Недорогую, но приличную.

— «Европа» на Аппел-Кай, — ответил он по-немецки с сильным акцентом. — Три кроны за ночь. Чисто, хозяин честный.

— Довезете?

— Конечно, господин. Садитесь.

Я сел в дрожки. Извозчик тронул вожжи, лошадь пошла рысью по мощеной улице.

По дороге осматривал город. Узкие улочки Старого города с турецкими лавками и мечетями. Широкие проспекты австрийского квартала с европейскими фасадами. Смешение эпох, культур, религий. Действительно, Восток и Запад вместе.

Но над всем этим висело напряжение. Я чувствовал его в лицах прохожих, в настороженности торговцев, в частых патрулях жандармов.

Город, готовый взорваться.

Извозчик остановился у трехэтажного здания с вывеской «Hotel Europa».

— Вот, господин. Три кроны за ночь. Хороший хозяин, немец, но честный.

Я расплатился, взял портфель, вошел в гостиницу.

Холл небольшой, чистый, пахнет воском и табаком. За конторкой сидел мужчина средних лет в жилете, с круглыми очками на носу.

— Добрый день, — сказал я по-немецки. — Есть свободные комнаты?

— Есть. На второй или третий этаж?

— Второй.

— Три кроны за ночь. Завтрак включен. Сколько ночей?

— Пока одну. Возможно, продлю.

Он записал данные, взял паспорт, переписал информацию в журнал регистрации. Вернул паспорт, протянул ключ с деревянным брелоком.

— Комната двенадцать. Вторая дверь справа по лестнице. Если нужно что-то, обращайтесь.

Я поднялся на второй этаж, нашел комнату. Открыл дверь.

Небольшая комната: кровать, стол, стул, шкаф, умывальник. Окно выходит на улицу. Чисто, просто, достаточно.

Я положил портфель на стол, снял пиджак, повесил на спинку стула. Подошел к окну, посмотрел на улицу. Напротив лавка мясника, дальше кафе, еще дальше жандармский пост.

Сараево. Я здесь. Следующий шаг тюремная администрация.

Проверил часы. Половина третьего. Административные учреждения работают до пяти. Есть время.

Я умылся холодной водой из кувшина, привел себя в порядок. Надел пиджак, взял портфель с документами, вышел из комнаты.

На улице жара усилилась. Солнце прямо над головой, тени короткие. Я спросил у лавочника дорогу до тюремной администрации. Он объяснил, что надо идти пятнадцать минут пешком, через мост, затем налево по набережной.

Я шел не торопясь. Изучал город, запоминал улицы, расположение зданий. Надо всегда знать пути отхода.

Мост через Миляцку узкий, каменный. Река внизу мутная, течет быстро. На другом берегу австрийский квартал. Здания выше, улицы шире, людей меньше.

Тюремная администрация располагалась в массивном сером здании рядом с самой тюрьмой. Высокие стены, решетки на окнах, флаг Австро-Венгрии над входом.

Я вошел внутрь. Коридор длинный, пах сыростью и карболкой. У дежурного стола сидел жандарм, проверял документы посетителей.

Я подошел, достал паспорт и журналистское удостоверение.

— Добрый день. Александр Соколов, корреспондент «Нового времени». Хочу подать запрос на интервью с заключенным Неделько Чабриновичем для статьи о тюремной системе.

Жандарм посмотрел на документы, потом на меня. Взгляд недоверчивый.

— Подождите здесь.

Он встал, ушел в одну из дверей. Я остался стоять в коридоре. Прошло пять минут. Десять. Пятнадцать.

Наконец жандарм вернулся. С ним шел чиновник, худощавый австриец в темном костюме, с острым лицом и холодными глазами.

— Герр Соколов? — спросил он по-немецки. — Следуйте за мной.

Мы прошли по коридору, поднялись на второй этаж, вошли в кабинет. Просторный, строгий, портрет императора Франца Иосифа на стене.

Чиновник сел за стол, указал мне на стул напротив.

— Я обер-лейтнант Майер, заместитель начальника тюрьмы. Вы хотите интервью с политическим заключенным?

— Да. Для статьи о тюремной системе Боснии. Мои читатели в России интересуются…

— Невозможно, — перебил он холодно. — Политические заключенные, особенно подозреваемые в терроризме, не дают интервью. Это запрещено правилами.

— Я понимаю. Но я готов подать официальный запрос через…

— Через российское консульство? — Майер усмехнулся. — Можете подать. Рассмотрение займет три-четыре недели. Решение скорее всего будет отрицательным.

Я сидел молча. Ожидаемый результат.

Майер внимательно глядел на меня.

— Герр Соколов, вы приехали из Белграда сегодня утром. Поезд прибыл в два часа дня. Вы остановились в гостинице «Европа». — Он говорил медленно, с нажимом. — Мы знаем о вас.

Я мгновенно подобрался. Слежка. Они следили за мной с момента прибытия. Может быть, даже раньше, из Белграда.

— Я законопослушный журналист, — сказал я ровно. — Я прибыл сюда по заданию редакции.

— Возможно. Но Сараево не подходящее место для любопытных журналистов. Особенно сейчас.

Дверь кабинета открылась. Вошел офицер жандармерии, капитан, судя по погонам. Лицо суровое, седые виски, шрам на левой щеке.

— Капитан Браун хочет с вами поговорить, герр Соколов, — сказал Майер. — Несколько вопросов.

Ситуация перешла на новый уровень.

Капитан Браун сел за стол Майера. Майер отступил к стене. Я остался сидеть на стуле.

Браун открыл папку, полистал страницы. Потом посмотрел на меня.

— Александр Дмитриевич Соколов, двадцать три года, корреспондент «Нового времени». Прибыл в Белград две недели назад. Опубликовал статью о славянском единстве. — Он читал монотонно, без эмоций. — За это время встречался с несколькими лицами, интересными для нас.

Он знает. Знает о моих контактах в Белграде.

— Михаил Чирич. Владимир Перич. Елена Стоянович. — Он перечислял имена, глядя в папку. — Все они связаны с организацией «Млада Босна». Все они представляют интерес для австрийской контрразведки.

Он закрыл папку, посмотрел