Почему Я? Часть 2 - Владимир Германович Корешков

губ, забралами, плечи прикрывает небольшая тонкая, но прочная кольчуга, медные налокотники и наколенники защищают от ударов клинка руки и ноги. Плюс в руках у каждого круглый щит, небольшой, но все же. О холодном оружии я вообще молчу – у одного длинный четырехзубец, наподобие хороших деревенских вил, чтобы скирдовать сено, только ручка также из металла. У другого мощный серповидный ятаган, наточенный так, что бриться можно. Если пропустить даже несильный скользящий удар от такого оружия, то оно все равно легко вспорет тебя как консервную банку, и требуха наружу. У третьего приличный меч очень достойного размера, я не сублимирую – я констатирую, и это все против моего короткого меча… просто охренеть как пиздато.

Я невольно взглянул на свое, с позволения сказать, холодное оружие, сопоставив его с тем, с чем вышли против меня трое гладиаторов, потом окинул блуждающим взглядом мои голые руки и ноги, неприкрытые грудь, живот и с грустью отметил, что из всего арсенала, которым я был вооружен, у меня имеется тот самый меч позорного вида, что я судорожно сжимал в руках, и набедренная повязка, прикрывающая, но нисколько не защищающая то, чем так дорожит каждый мужчина. Сандалии на ногах, ну и еще крепкое словцо в помощь. Вот, собственно, и все. Больше в запасе ничего нет, а ведь я должен буду не только обороняться, но и еще постараться каким-то чудом побеждать, так как ничьих тут не бывает – не тот вид спорта. Не футбол, понимаешь.

Напрашивается вопрос: « Вы что там, вконец охуели? А как же выражение «Деритесь честно»?! Или никогда не слышали о таком?»

Эти трое останавливаются в нескольких метрах от меня и принимаются пафосно раскланиваться перед беснующимися зрителями. Тоже мне актеры погорелого театра.

Перебивая весь этот невообразимый галдеж, раздается звук фанфар. Колизей замолкает. Возле ложи, где обычно располагаются высокопоставленные особы, встает трибун – гладенький такой, весь лоснящийся, как пасхальное яичко. Все внимание общественности обращено на него. Вначале он еще раз приветствует знатных персон, сидящих в ложе:

– Достопочтимый господин губернатор, достопочтимая госпожа губернаторша.

Далее идет перечисление всех тех высокопоставленных особ, что делят ложу вместе с губернатором и его супругой. Следует вопрос: как им понравился предыдущий бой? После того как именитые гости высказали свое мнение по поводу узаконенного публичного смертоубийства, трибун, как неплохой оратор, выдерживает небольшую паузу, затем зычным, хорошо поставленным голосом объявляет:

– Граждане и гости прекрасной и свободной Таирии, сегодня на арене мы с вами увидим еще один незаурядный поединок. Перед вами трое наших героев, уже не раз доказавших, что они лучшие бойцы по округу Таирия и являются по праву хозяевами на этой арене, – раздается гул одобрения толпы, как будто реактивный самолет взлетает. – Это всем известные Вало Живодер, Целий Костолом и Вей Безжалостный.

Каждый из названных, после того как их представили, поочередно небрежно поклонился. Интересно, что тот недоделок, который поигрывал ятаганом, кого-то мне сильно напоминал.

– Поприветствуем их еще раз! – возопил во всю глотку трибун.

Зал взревел. Просто взорвался, превышая по децибелам шума уходящую в стратосферу ракету, выводящую на околоземную орбиту тяжеленный военный спутник. Овации зрителей и скандирование имен местных героев продолжались довольно долго. Через какое-то время трибун опять поднял вверх руку, заставив тем самым зал замолчать.

– Противостоять им сегодня будет нахал, который посмел бросить вызов сразу троим нашим гладиаторам, – непобедимый Сталий.

Это меня так Гоздий обозвал. Тоже мне, нашел непобедимого, еще и имя сократил, сука, со Сталексия до Сталия.

Зал неодобрительно забурлил, разгневанно зашикал: «У-у-у-у-у-у», – в мою сторону полетели не только матерные крайне оскорбительные слова, но и всевозможные местные фрукты, судя по внешнему виду и запаху, не совсем свежие, я бы сказал, залежалые.

В этот момент у меня почему-то создалось стойкое впечатление, что, как бы помягче выразиться, я не слишком популярен у местной публики, что ли. Наверное, бессмысленно вставать в позу и доказывать им с пеной у рта, что то, что сейчас наплел обо мне так называемый трибун, на самом деле никоим образом не соответствует действительности, а является беспардонной незавуалированной ложью. Потому как вызов я никому не бросал, на бой также никого не вызывал, и вообще, мне на галере в клетке очень нехуево сиделось. Я бы с величайшим удовольствием почапал отсюда куда глаза глядят, а эти три героя – чудо-богатыря – нехай так ими и остаются, можно даже присудить им это звание пожизненно, с соблюдением всех положенных при этом преференций, а также выслуги лет. Я не против, так как на их славу и почет совсем не претендую.

– Мы знаем, – продолжил трибун орать на всю округу дурным голосом, – что Сталий очень опасен и коварен, но уверен, также как и вы, мои дорогие зрители, что наши парни накажут заезжего наглеца и выбьют из него дурь.

Народу очень понравилось предложение трибуна – он опять в порыве бурного восторга заулюлюкал и зааплодировал.

Краткое пояснение от Олега Сапелова, то бишь от меня: «Выбить дурь по понятиям трибуна и собравшейся здесь толпы – это отправить оппонента на тот свет. Причем сделать это нужно с особой циничностью и жестокостью, чтобы он после этого предстал перед Создателем в как можно более неприглядном виде. Жаль, конечно, но под дурачка закосить не удастся, драться все-таки придется», – с тоской подумал я.

Снова раздался отвратительный звук фанфар. Надо же, никогда не думал, что стану заклятым антимеломаном, а раньше так любил музыку – «Битлы», там, «ДДТ», «Би-2», да и классика тоже в поряде – Гендель, Бах или тот же Вивальди.

Губернатор поднял и медленно опустил руку, давая тем самым отмашку. Бой начался. Ну что, погнали наши городских. Трое чудо-богатырей не стали откладывать в долгий ящик возможность освежевать меня как рождественского индюка и решительно двинулись в мою сторону. По тому, как неслаженно, скопом они передвигались, я понял, что в команде им работать не приходилось. Это хорошо для меня, конечно, не для них.

«А ну-ка, товарищи, все по местам, последний парад наступает…»

Первого в жертву для себя я выбрал того, у которого длинный меч. Ничего личного. Мне, в общем-то, по барабану, что у него длиннее, всё просто – чтобы как-то биться с другими, мне позарез нужен его клинок.

И опять же он находился с краю, а не посередине. А для моего маневра это крайне важно. Набрав побольше воздуха в легкие, я что есть силы побежал им навстречу, чем несколько огорошил нападавших, внеся секундное замешательство в их нестройные ряды, а