Странница - Лея Р.

После ужина Миша галантно предложил прогуляться. Конечно же, с радостью согласилась: ложиться спать было рано, да и возможность побродить по вечернему городу, с которым, возможно, я завтра распрощаюсь навсегда, оказалась слишком соблазнительной.

Глава 22

Бледно-зелёный свет магических светильников превращал город во что-то нереальное, наполняя его некой мистической таинственностью. Редкие прохожие спешили по своим делам, уткнувшись взглядом в носки собственных башмаков.

— Н-да, похоже, это далеко не центр… — протянула я. — Не слишком-то здесь многолюдно. Да и смотреть особо не на что. Или у них все города такие?..

— Хочешь взглянуть на более оживлённые места? Здесь недалеко, вполне можно прогуляться. Просто я не слишком люблю скопления большого количества народа, если, конечно, это не нужно для дела. Но ты права, смотреть тут и впрямь не на что. Нам туда.

Мы свернули в глухой проулок, попетляли между прилепившимися друг к другу, точно сиамские близнецы, домами, вновь оказались на какой-то вполне прилично освещённой улице… Через пятнадцать минут я уже не только не решилась бы в одиночку искать обратный путь, но даже не взялась бы сказать, в какой именно стороне располагался наш постоялый двор.

— А мы не заблудимся?.. — нерешительно спросила я.

Не то чтобы сомневалась в своём спутнике, но мозг упрямо намекал, что невозможно человеку с первого раза запомнить все эти переулки, повороты и бесконечные петляния. Ах да, он же не человек…

Вампир даже не удостоил меня ответом — только фыркнул недовольно. А ещё через несколько минут впереди призывно замаячила-зашумела широкая улица, залитая нежным сиреневым светом многочисленных фонарей.

— Куда изволите, мадемуазель? — улыбнулся Миша, глядя на мою восторженную физиономию. — Направо пойдёшь — в парк попадёшь, налево пойдёшь — в площадь упрёшься, прямо пойдешь — скверик найдёшь.

— Ну, насколько я помню, все сказочные герои безрассудно шли прямо, — хихикнула я. — И хотя лево мне ближе, последуем их примеру: мы всё-таки почти, можно сказать, в сказке.

Разношёрстная толпа гомонила и смеялась, так что я невольно с нежностью вспомнила свой любимый Арбат. Правда, в отличие от него, здесь всё же имели место быть и экипажи, и всадники; тем не менее пешеходная зона оказалась достаточно широкой. Шумные компании молодых людей и степенные пожилые парочки, щебетавшие женщины и быстро лавирующие в толпе мужчины, сбивающие с ног прохожих резвящиеся дети и их покрикивающие родители, пытающиеся скрыть улыбки за напускной строгостью — всё это было так привычно, но в то же время совершенно иначе. То и дело мне в глаза бросалось то, на что остальные, кажется, абсолютно не обращали внимания: вот проехала повозка, похожая на дилижанс, но совершенно самостоятельно, без какой-либо тягловой силы и вьющихся за ней клубов выхлопных газов; вот парень протягивает девушке цветок — она берёт, и лепестки тут же разлетаются десятком разноцветных бабочек, а в руках остаётся подарок — изысканный изумрудный веер; вот художник пишет портрет сидящей перед ним дамы в чудесном тёмно-синем платье — она незаметно смахивает рукой выбившуюся прядь, и полупрозрачная, ещё не законченная им рука с точностью повторяет её движение… «Не шевелитесь, пожалуйста». И женщина смущённо замирает.

В сквере оказалось намного спокойнее. Обсаженный невысокими деревьями, залитый неярким бледно-жёлтым светом, он располагался немного ниже, так что нам пришлось спуститься по широкой лестнице, вымощенной коричнево-бордовой плиткой. Множество скамеек, таящихся вдоль дорожек и скрытых друг от друга густыми посадками, оказались почти все заняты. На широком газоне расположилось что-то вроде открытых, хорошо освещённых театральных подмостков, на которых в данный момент сидел приятный пожилой мужчина, наигрывающий какую-то душевную мелодию. Инструмент в его руках напоминал лютню; голос был красивый, сильный, при этом довольно высокий и нежный, что не слишком-то вязалось с его внешностью. Около трёх десятков людей расположилось вокруг сцены, но мы не стали там задерживаться, решив вместо этого сделать небольшой круг.

Это и впрямь оказался самый обычный сквер, но почему-то мне он всё равно казался волшебным. Как и всё, что происходило в последние несколько дней.

К моменту нашего возвращения на сцене произошли некоторые перемены: место музыканта занял какой-то молодой волшебник, совсем ещё мальчишка. Всё его выступление строилось на том, что с помощью магии он показывал людям нечто необычайно красивое, будь то сплетавшиеся в невообразимом узоре тонкие струи пламени или возникающие из ниоткуда полупрозрачные призрачные цветы, мерцавшие переливчатым сиянием, которые юноша тут же вручал оказавшимся рядом женщинам.

Мы ещё немного задержались, а потом отправились в обратный путь: не одному Феликсу предстояло провести ближайшие дни в трудах и спешке.

По моим подсчётам, мы преодолели примерно половину пути по тёмным лабиринтам Фижеро-Роуз, когда дорогу нам преградили трое. Выступившие из тени гротескные фигуры угрожающе застыли в паре метров перед нами.

— Деньги, и мы отпустим девчонку! — раздался свистящий шёпот, прозвучавший для меня громче выстрела.

Пока я беспомощно вглядывалась в темноту, даже не пытаясь унять вырывавшееся из груди сердце и отчаянно соображая, будут ли по нам стрелять, если попытаться просто убежать, Михаил с силой оттолкнул меня назад:

— Отойди!

Что произошло дальше, я вряд ли возьмусь сказать с уверенностью: в густом сумраке с какой-то немыслимой скоростью замелькали тени. Я услышала короткий щелчок и звук с силой врезавшегося в камень металла. Очевидно, Миша отвёл руку с направленным в него арбалетом, попутно вывихнув конечность нападавшему, который, сдавленно охнув, начал осыпать проклятиями как противника, так и своих товарищей. Те наконец очнулись и попытались исправить ситуацию, но, по-видимому, в скорости, силе и ловкости люди значительно уступали вампиру. Последний молниеносно поменялся местами с неудачливым стрелком, который тут же был добит кинжалами своих незадачливых компаньонов. Не успев даже понять, что же именно произошло, один из нападавших тяжело осел на землю. Перед этим раздался тошнотворный хруст ломаемых позвонков — Михаил явно решил не церемониться, просто-напросто свернув бедолаге шею. Третий в этот момент бросился ко мне, намереваясь, очевидно, воспользоваться девушкой, как щитом; он не успел. Миг — и сбитый подножкой человек распластался в метре от меня. Я только успела заметить, как налитые сталью руки потянулись к беззащитной голове…

— Не-е-ет!.. — неужели я могу так истошно вопить?.. — Миша, пожалуйста!.. Не надо!

Поздно. Снова этот невыносимый хрустящий звук, словно кто-то с нечеловеческой силой сдавил перезревший арбуз. К горлу подкатила тошнота. Я с усилием сглотнула и прислонилась с холодной стене; ослабевшие ноги подогнулись — пришлось присесть, чтобы не упасть.

Я увидела