Странница - Лея Р.

Ещё долго мы топтались на месте. На душе вдруг стало невыносимо погано, но произнести вслух терзавшее всех предчувствие так никто и не решился. Единственным оставшимся желанием было как можно скорее сбежать из этого леса, навсегда покинуть зачарованный город крэггов и постараться забыть всё, что с нами произошло. Но задание есть задание: мы пришли сюда с определённой целью, получили разрешение всё здесь обследовать — Император никогда бы не простил нам, упусти мы такой шанс. И мы остались.

На самом деле, поселение было совсем невелико: едва ли здесь насчитывалась пара сотен уединённых древесных домиков. Кроме них, не было никаких сооружений, предназначенных для пребывания живых существ; разве что на самой окраине, прямо рядом с чащей, примостился крытый живой оградой навес: четыре молоденьких дроуни поддерживали разросшиеся во все стороны плотным настилом лианы удивительного нежно-голубого растения, которое, кажется, вообще не существует в нашем мире. Оно свободно протянулось по стволу росшей посредине молодой ольхи и раскинуло свои вьющиеся стебли, точно сеть, укрытую большими жёсткими листьями наподобие крыши. Кажется, это было что-то вроде склада: один на другом здесь громоздились многочисленные ящики. Тем не менее понять, что же в них хранится, не заглянув внутрь (что было бы уже верхом наглости), оказалось совершенно невозможно.

Пару раз нам попадался на глаза герцог Лиор, неслышно проскальзывающий в зависшие между небом и землёй дома. Но он, казалось, утратил к нам всякий интерес, не удостаивая даже взглядом своих круглых фиолетовых глаз.

Пробродив так до самого вечера, мы наконец признали своё поражение и решили чуть свет отправиться в обратный путь. Где-то в глубине души надежда увидеть ночью то, что, возможно, было скрыто днём, переборола страх. Мы остались до утра.

А ночью… ночью были сны. Кажется, каждый из нас попал в свой персональный ад за грех неуместного любопытства. Это продолжалось целую вечность, а потом ещё одну.

Что касается меня, это не были кошмары в общепринятом смысле слова — нечто невообразимое, не поддающееся описанию или хотя бы осмыслению. Это была смерть в самом чистом и неприглядном виде, это была квинтэссенция смерти, если можно так выразиться. Но в то же время это была и жизнь, начало, бесконечный свет… Это было так уродливо, как если бы полуразложившийся смердящий труп обнимал прекрасного златокудрого ангела; отвратительно, словно бы пьёшь кристально-чистую воду, отфильтрованную из зловонных сточных канав. Невозможно, немыслимо — и всё же так оно и было, всегда. И всегда будет — я почему-то отчётливо это знал. И осознание этого будто бы оставило на мне печать смерти: её зловонное дыхание преследовало меня каждую секунду; всё моё существо пропиталось ею, вся жизнь была отравлена, точно мне предстояло прожить её заживо похороненным в братской могиле среди мертвецов без права разделить их участь. Омерзение, ужас, бесконечное страдание от понимания происходящего терзали меня без перерыва, и я чувствовал, что это никогда не кончится. Пожалуй, именно бесконечность жестокой муки была страшнее всего… И всё-таки она закончилась.

Я пришёл в себя одновременно с остальными: рубашка взмокла, в глазах — отблески безумия, волосы всклокочены, ногти обломаны, пальцы в крови… Двое из наших продолжали кататься по земле, тихо, нечеловечески подвывая от ужаса — похоже, видения навсегда поселились в их ослепшем разуме. Кое-как их успокоили при помощи заклинаний, но и без сознания бедняги продолжали то и дело вздрагивать, скрючиваясь, точно от душивших спазмов. В то утро мы боялись смотреть друг другу в глаза, боялись прочесть в чужом взгляде отзвуки собственного помешательства.

Прежде чем покинуть это проклятое место, многие не выдержали и, не желая мучиться тяжёлыми видениями, так и норовившими воскреснуть, чтобы терзать разум с новой силой, упросили стереть им память. С большой неохотой мы согласились исполнить эту просьбу, хотя про себя каждый знал, что такая слабость — непростительный удар по чести боевого мага. Но случай и впрямь был уникальный. Я остался среди тех немногих, кто решил, стиснув зубы, пережить этот опыт своими силами.

Герцог Лиор появился, когда мы уже открыли портал. Он окинул нас своим бесстрастным проницательным взглядом и тихо произнёс:

— Теперь вы знаете. Пожалуйста, если не хотите подобной участи для своих братьев, молчите о том, что видели. Объяснить вы всё равно не сможете, а попытки рассказать о том, что выше вашего понимания, лишь разожгут любопытство и приведут сюда новых людей. Которые обретут не больше, чем вы. Поэтому молчите; вы теперь знаете, почему так нужно. Если же Родриг будет упорствовать, я сам поговорю с ним. Так, чтобы он понял.

Лиор наблюдал, как мы заходим в портал, забирая с собой пару безумцев и десяток слабаков. О да, это был такой удар по гордости, что впору взвыть в бессильной тоске или зарычать в неутолимой жалости. Почему-то не было ни того, ни другого. Оставалась лишь усталость да слабая надежда попытаться сбежать от этого кошмарного откровения — хоть когда-нибудь”.

Почему этому человеку пришло в голову поделиться своей историей спустя много лет? Виной ли тому хмель или приближение неминуемой кончины, когда призраки прошлого всё сильнее сжимают на горле старика свою железную хватку?.. Кто знает. Так или иначе, эта легенда проливает крайне мало света на таинственную расу крэггов; скорее уж, наоборот, делает её ещё более загадочной, а потому невероятно притягательной для юных искателей тайн Вселенной!»

Я захлопнула книгу. Короткий рассказ о крэггах, в отличие от прочих легенд, оставил по себе неприятное, в некотором роде даже болезненное впечатление. Нестерпимо захотелось выскочить на улицу, в привычную мешанину лиц и звуков… Но Миша уже бродил где-то там, среди всей этой жизни, а ходить в одиночестве по незнакомому городу, мало того — миру, было верхом глупости. Как раз в моём стиле.

«Не в этот раз!» — резко прикрикнула я сама на себя. Печально вздохнула, подошла к окну… Побродила по комнате из угла в угол, не зная, чем разогнать туманное послевкусие чужого морока. В итоге просто рухнула на диванчик и уставилась в потолок, не мешая скачущим мыслям роиться, как им заблагорассудится, но стараясь особенно не вникать ни в один из голосов этого одичавшего хора.

— Скучаешь? — от неожиданности я подпрыгнула и чуть не свалилась с низкой софы. — Надеюсь, по мне?

— Вы… ну вы уж совсем!.. — я попыталась придать голосу укоризненное выражение, но непослушные губы то и дело расплывались в улыбке, так что получалось неискренне. — Нельзя так людей пугать!

— А что, мне нужно было предварительно крикнуть тебе из недр межпространственной материи «Ставь чайник,