Странница - Лея Р.

каждый день талантливые студенты столько чудес успевают наделать, что порой перестаёшь отличать реальность от иллюзии. И всё же я попробую ошеломить и очаровать даже столь искушённую публику. К тому же каждый знает, что Эри Уден напрочь лишён каких бы то ни было способностей к магии, а потому творить чудеса ему не в пример сложнее, чем любому чародею-второкурснику.

— Мы обязательно придём, — пообещала я, начиная понимать, почему на юного вампира этот человек в своё время произвёл столь сильное впечатление; признаться, я и сама понемногу поддавалась очарованию его светящихся мягкой зеленью глаз. — И ещё… Вы правда её обманули. Вы сбежали. И сбежите снова, я знаю. Надеюсь, воспоминания из той жизни помогут.

Он как-то странно посмотрел на меня и ничего не ответил.

Глава 21

Возвращаясь к Толстушке Сью, я непрестанно думала об этом удивительном человеке. Меня восхищали его простота и мужество, неуёмная жажда жизни и деятельности, невероятная смесь силы и мягкости, стальная воля и желание вновь и вновь заглядывать в лицо своему главному и, пожалуй, единственному страху… Я уже ни на секунду не сомневалась, что такой человек, как Эри, и впрямь мог улизнуть откуда угодно, хоть бы и с того света.

— Что дальше? — поинтересовалась я у своего спутника.

Михаил неопределённо пожал плечами:

— Кое-что мы уже знаем про этих бегущих…

— Ну да, например, как их называют, — не удержалась я.

— Вот именно, — нисколько не смутился Михаил, — но мне бы хотелось узнать чуть больше. Понять для начала, есть ли у нас против них хоть единственный шанс… Глупо будет бездарно умереть на самом интересном месте, когда на кону стоит так много.

— Шанс есть у каждого, — философски заметила я. — К тому же в первый раз я одна смогла сдержать шестерых Старейшин, так что вряд ли они такие уж грозные.

— Не знаю, — вздохнул вампир и досадливо потёр лоб. — Я их не понимаю. Если всё так серьёзно, почему бегущие медлят? Чего они ждут?.. Ладно, допустим, открыто вмешивать сюда Империю они не могут. Но неужели так сложно заставить пленника сделать то, что от него требуется? Не думаю, что их методы отличаются деликатностью.

— Но ведь Сертарио должен сделать это добровольно, — напомнила я. — А он скорее умрёт, чем подпишется на такое.

— Тогда тем более не понимаю. Чего они в таком случае ждут?

— Наверняка есть куча обстоятельств, о которых мы не знаем. И не узнаем, так что какой смысл ломать над этим голову?

— С одной стороны, ты, конечно, права, — задумчиво сказал Миша, — но с другой… Я, наверное, всё-таки попробую прогуляться. Посмотрю, послушаю. Авось, повезёт.

— Ну-ну, — скептически хмыкнула я. — Может, хоть пообедаешь для начала? Кстати, неплохо бы заплатить хозяйке ещё за пару дней постоя. Кажется, мы пока никуда не съезжаем.

— Угу, — вампир неопределённо кивнул, очевидно, уже погрузившись в свои мысли.

После плотного обеда Михаил отправился ловить за хвост всякие страшные тайны, а я мирно устроилась на кровати с книгой в руках. Тоска по чему-то неведомому, этот бич Странников, засевшая где-то глубоко внутри меня горько-сладкой неизбежностью, постепенно затихала, успокоенная на время погружением в чудеса этой новой, полной тайн реальности…

«Никому из смертных не ведомо, когда и откуда пришли крэгги. Одни утверждают, что они были здесь всегда. Другие — что неудачные попытки Призыва кого-то из магов древности привели к появлению этих удивительных существ. Третьи же вообще говорят, что сначала были крэгги, а уже потом вокруг них соткался мир».

Я с интересом уставилась на картинку, на которой было изображено удивительное, но по-своему красивое существо, которое довольно точно не так давно описывал Ямбре. На первый взгляд, в нём не было ничего могущественного или зловещего, а огромные круглые глаза больше походили на мультяшные. Впрочем, возможно, всё это стоило списать на трудности самого художника: вряд ли кто-то из крэггов согласился ему позировать…

«Так или иначе, эти древние существа обитают здесь не одно тысячелетие, не допуская в свою таинственную обитель никого из людей. Никто не решался нарушить их уединение без приглашения хозяев, а если и решался — доходили лишь до окраин огромной чащи, поблуждав по которой несколько дней, неизменно возвращались ни с чем. Маги не могли найти скрытые тропы этого причудливого народа; воины не решались поднять топор или лук в этих таинственных лесах.

Так было до тех пор, пока император Родриг III, славившийся своим крутым нравом и неуёмной жаждой познания, не отправил в герцогство Лиора целую экспедицию в надежде проникнуть в чужие секреты. Как известно, затея привела к весьма плачевным последствиям и в итоге крэггов снова оставили в покое. И всё же, спустя полвека после памятного возвращения, один из боевых магов, участвовавших в том походе, в хмельном бреду будто бы вспоминал обрывками то, что тревожило его воображение вот уже несколько десятилетий, не имея выхода и не отпуская.

“Нас было две дюжины… Одни из лучших боевых магов Империи. Многие, движимые любопытством и жаждой славы, надеялись урвать место в той проклятой экспедиции. Отбор был, как полагается, строгий: Родриг III сам назначил два десятка человек, да ещё добавил четвёрку из своей личной охраны. И мы отправились, гордые собой и не сомневающиеся в успехе. С приказом войти с миром, убедить, умаслить любыми средствами.

Великий пограничный хребет мы обогнули морем, без помех добравшись до окружающей герцогство Лиора чащи. Никаких троп здесь не было: создавалось впечатление, что сами хозяева, точно птицы, пробираются в свои владения на крыльях ветра. Памятуя наказ Императора, мы хотели сообщить о своём присутствии, но, оказалось, в этом нет нужды. К вечеру мы увидели его: сам герцог Лиор, один, без какой-либо свиты и сопровождения, вышел к нам. Уж не знаю, как именно он прошёл сквозь чащу, но тогда я готов был поклясться, что вековые дроуни почтительно раздвигают перед ним свои ветви, скромно подбирают корни, точно дамы — юбки… Странно, но Сила молчала — он не использовал магию. По крайней мере, ту, к которой привыкли мы, люди.

Исполненный какого-то неподвластного пониманию могущества, сквозившей в каждом жесте спокойной уверенности, герцог вёл себя на удивление просто, казалось, не замечая нашего замешательства. Он приветствовал нас очень вежливо, держался прямо и открыто, в самых любезных выражениях заверив в искренней дружбе к людям, но чётко дав понять, что крэгги не желают вмешивать людей в свои дела. В его голосе не звучало угрозы или вызова, а тем более просьбы — исключительно вежливый, но прямой приказ. Точно так