Бледный король - Дэвид Фостер Уоллес

бюрократического идиотизма: как уже упоминалось, пластмассовые объявления в машине воспрещали курение, еду и т. д. – как и во всех транспортных средствах Службы для перевозки персонала, по ведомственному правилу, обозначенному в нижнем правом углу самих табличек [107],– но в салонах «гремлинов» было так тесно, а двадцатисантиметровые пластмассовые объявления были такими дешевыми и тонкими, что их негде было закрепить, кроме как на приборной доске, где они местами загораживали нижнюю часть лобового стекла и вынуждали водителя изгибаться кренделем, чуть ли не прижимая голову с тонзурой к правому плечу, чтобы просто видеть дорогу между обязательных объявлений. Насколько я видел, ни о какой технике безопасности или хотя бы подобии здравого смысла речи не шло.

Региональный инспекционный центр Среднего Запада, стоявший на широком поле с очень зеленой и коротко подстриженной травой и обрамленный лесопосадками вдоль кукурузных полей по бокам, находился в добрых пятистах метрах от шоссе, заполненных лишь ярким и удивительно безодуванчиковым газоном, выкошенным до суконной плоскости. Контраст между пышным великолепием полей и приземистым казенным уродством самого РИЦа колол глаза своей нелепостью, и времени поразмышлять об этом хватало с избытком, пока «гремлин» полз по дороге, а парень рядом неустанно заливал нас обоих потом. У мужчины на другом конце сиденья на пальце был, как мне сперва показалось, зеленый наперсток, оказавшийся зеленым резиновым наперстком, которые носило большинство букашек, называя их ЗМ – «защита мизинца». Большой билборд 4-H чуть поодаль от одностороннего съезда к РИЦу гласил: «ПРИШЛА ВЕСНА – ЗНАЧИТ ПОРА ЗАДУМАТЬСЯ О БЕЗОПАСНОСТИ НА ФЕРМАХ», – и я знал, что это знак 4-Н, потому что каждые март-май точно такой же ставили за фабрикой по производству быстрорастворимого кофе на шоссе SR-130 к западу от Фило [108]. 4-Н нашего штата весь год продавали выпечку и мыли машины, чтобы накопить на билборды (отсутствие запятой sic), к 1985 году уже настолько вездесущие, что на них просто никто не обращал внимания[109].

Еще помню, чтобы разглядеть внешний вид Инспекционного центра между обязательными объявлениями в окнах салона, приходилось двигаться и неловко выгибать шею. На расстоянии и с ряда разных точек зрения РИЦ сперва показался большим сплошным квадратным зданием с исполинским и отвесным фасадом [110] из коричневого или бежевого цемента, а от пристройки был заметен только кусочек крыши за подъездной дорогой, тянувшейся широкой однополосной дугой вокруг зада главного здания, на самом деле оказавшегося передом РИЦа с самовосхваляющим оформлением. Из-за того же обмана зрения то, что на расстоянии выглядело полноценной круговой «дорогой» от шоссе за угол РИЦа, оказалось не более чем простеньким проездом или проселком, узким и приподнятым, с глубокими сточными канавами по бокам и внезапными «лежачими полицейскими» на таких близких расстояниях, что ехать быстрее десяти км/ч было просто невозможно; так и представлялось, как на скорости выше пассажиров мотает по салону, как кукол, от «полицейских», где каждый был выше двадцати сантиметров. В паре сотен метров от ССП подъездная дорога обрастала по всей длине парковками разных скромных размеров, словно инкрустированные драгоценными камнями квадратной огранки браслет или тиара [111].

С нашей точки зрения не виднелось ни одного знака с указанием, что здесь находится Налоговая служба или даже просто государственный орган (это, опять же, полуобъяснялось тем, что то, что с Селф-Сторадж казалось фасадом, на самом деле было тылом, причем только одного из двух отдельных зданий). Были лишь два маленьких деревянных знака – «ТОЛЬКО ВЪЕЗД», «ТОЛЬКО ВЫЕЗД» – на двух пересечениях полукруглой подъездной дороги с ССП. На первом знаке также виднелся, как выяснилось, уличный (но не почтовый) адрес РИЦа. Из-за круговой формы подъездной дороги выезд с нее находился где-то в километре на запад по шоссе, почти в тени билборда «БЕЗОПАСНОСТЬ НА ФЕРМАХ». Я слышал, как мой сосед учащенно дышит, будто из-за гипервентиляции; мы оба так ни разу и не посмотрели друг на друга прямо. Я заметил, что парковки подъездной дороги располагались только вдоль части ВЪЕЗД; далекий ВЫЕЗД, выходящий из-за задней части РИЦа (т. е., как выяснилось позже, передних фасадов двух отдельных корпусов) был однополосным голым вектором до самого Селф-Сторадж-паркуэй, где тоже не стояли никакие светофоры или знаки, отчего возникали дополнительные путаница и задержка для водителей, пытавшихся въехать в РИЦ с запада.

Как я мог упомянуть, установленное 13:40, прописанное в моем 141-PO, уже давно прошло. Этот факт сопровождался некоторыми очевидными и понятными чувствами, особенно из-за того, что (а) лично я был виноват в опоздании на 0,0 процента и (б) чем ближе мы подъезжали к РИЦу, тем медленнее пробивались в пробке. Чтобы отвлечься от этих фактов и чувств, я начал составлять список логистических несуразиц, выявлявшихся теперь уже за моим незагороженным боковым окном по мере приближения автомобиля Службы к съезду на подъезд РИЦа. Нижеследующий список – выжимка из необычно длинной нервной записи без знаков препинания [112], как минимум частично сделанной в салоне самого «гремлина». А именно:

Кроме приближающихся левых съездов и презренных эгоистов, пытавшихся вынырнуть с аварийной полосы, главной причиной мучительной медлительности, с которой наша процессия продвигалась на запад по Селф-Сторадж на юге города, оказалась пробка на самой подъездной дороге – еще хуже, непролазней и парализованней. А ее главным образом вызвало то, что присоединявшиеся к подъездной дороге парковки и так уже заполнились, и чем дальше от шоссе, тем заполненее они были, причем в том числе и служебными автомобилями в поисках свободных мест. Учитывая рекордные жару и влажность, самые привлекательные парковки явно находились за [113] главным зданием, меньше чем в сотне метров от центрального входа в РИЦ. Работникам на более периферийных стоянках приходилось топать к центральному входу вдоль узкой подъездной дороги с канавами по бокам за [114] здание, что обильно сопровождалось балансированием на незаасфальтированной обочине плюс шатанием и размахиванием руками; и на наших глазах как минимум один работник поскользнулся и кувырнулся в сточную канаву, откуда его пришлось вручную вытаскивать двум-трем другим, одной рукой придерживая шляпы на головах, так что у спасенного работника осталось с одной стороны на брюках и пиджаке огромное травяное пятно, а сам он подволакивал как будто травмированную ногу, скрываясь с сотоварищами из виду за углом РИЦа [115]. Проблема столь же очевидная, сколько идиотская. Учитывая жару, путаницу и нешуточную опасность пути пешком по подъездной дороге, вполне понятно, почему большинство машин избегали ближайших (т. е. ближайших к нам, а значит, самых удаленных от РИЦа) стоянок и направлялись к куда более предпочтительным парковкам