Чужие степи – Оффлайн - Клим Ветров

Так что состояние «приподнятого настроения» испарилось быстро, как сырость починеного мною бака. В голову лезли обрывки вчерашних разговоров с Леонидом, с Сергеем Алексеевичем, лица пленниц, тело Аркаши под брезентом. Мысли путались, цеплялись друг за друга, обрастали тревожными домыслами, перерождались в смутные опасения и в конце концов тонули в усталой пустоте, вытесняемой более насущным.

К заданной цели я добрался без приключений. Только уткнувшись в запертую изнутри калитку соседского дома, с досадой вспомнил, что у нас смежные участки и можно было пройти через огород. «Зато прогулялся», — утешил я себя, стуча кулаком в твердое дерево.

Калитку открыл Егор, старший сын Андрея.

— Привет, дядь Вась, — кивнул он, пропуская меня во двор. Лицо серьезное, как у взрослого. — Отец дома, вон он, баню подтапливает.

Егор — невысокий и коренастый парнишка, ровесник моего сына, но за счёт широких плеч и недетской серьезности на лице выглядит много старше, если не знать что ему семнадцать, его можно легко принять за взрослого. Хотя в нашей теперешней жизни оно так и есть. Вчерашние подростки давно тянут полноценную мужицкую лямку, да что говорить, на их плечи возложено столько всего, что не всякий взрослый сдюжит.

Вот и сейчас, жмёт руку — что медведь лапает, а вроде и не старается особо.

Андрей возился у печки, подбрасывая в топку тонкие поленья. Только затопил, дымок вился лениво.

— Что, голова бо-бо, попариться решил? — окликнул я его, поднимая с земли здоровенное полено и добавляя его в аккуратную поленницу под навесом. Подошел ближе, протянул руку. — Гляжу, полегчало?

— Есть немного, — ответил он, крепко пожимая мою ладонь. Улыбнулся, но лицо было еще бледным, осунувшимся. Щеки впали, вокруг глаз круги. И двигался осторожно, без привычной размашистости. Попав домой после контузии, первым делом — конечно, баня. Русский ответ всем болезням.

— Не рановато тебе еще париться-то? А? Андрюха? — спросил я, оценивая его состояние.

— Не… в самый раз, — отмахнулся он, подбрасывая еще щепы. — Баня — наше всё! Жар костей не ломит!

Тут я спорить не стал. Сам знаю силу пара и веника. Но голова… Штука коварная. По себе помню, как после сотряса неделю шатало. Но Андрей упертый. Раз решил — хоть кол на голове теши.

— Ну смотри, дело твоё, только без фанатизма.

— Ага, — крякнул он, закрывая дверцу топки. — Помоги лучше дров напилить. Вон, натаскали от старых сараев, а пилить некому… — Он кивнул на внушительную, но хаотично наваленную кучу разнокалиберных стволов и толстых сучьев. Было ясно: сыну бензопилу он не доверит (тот как-то едва не отпилил себе руку), а самому, видимо, еще не по силам — голова кружится, координация не та.

— А чего, давай помогу. Пилу расчехлил? — обрадовался я предлогу размяться.

Я пилил разными пилами, но финская «Хускварна»… Это не пила, это песня. Андрей всегда предпочитал покупать дорогой, профессиональный инструмент, а эту красавицу и вовсе купил когда-то за баснословные деньги. Не помню точно, но знаю, что в те времена за эту сумму можно было найти подержанный жигуль в неплохом состоянии.

— Вон лежит, — он указал на пенек рядом с кучей. — Бензин залил, масло проверил. Заводи.

— Вот и славно. Начнём, помолясь… — Снял защитный чехол с пилы. Отвёл ручку цепного тормоза. Закрыл воздушную заслонку. Поставил пилу на землю, упёрся ногой в рукоятку и резко дёрнул за трос стартера. Движок кашлянул, но не завелся. Открыл заслонку — еще рывок. И тут она ожила! Сначала с хрипом и дымком, а потом — ровный, уверенный, мощный рев, от которого дрогнул воздух.

Чудо-инструмент. Даже плотный, вязкий уральский вяз (его еще ошибочно карагачом зовут) поддавался безропотно. Острая цепь вгрызалась в древесину, выплевывая стружку янтарного цвета. Только успевай бревна переворачивать.

Не заметил, как время прошло. Остановило меня только то, что пила захлебнулась и заглохла — бензин кончился.

— Дольёшь? — вытащив шину из последнего, недопиленного бревна, крикнул я Андрею, перекрывая звон в ушах.

— Не, не разводил больше, — покачал головой он, осматривая внушительную поленницу аккуратно распиленных чурбаков. — Ты и так на месяц напилил. Хорош пока.

— Хозяин — барин, — с сожалением поставил я теплую, чуть дымящуюся пилу на пенек. Взглянул на вторую кучу дров, аккуратно сложенную у забора — зимний запас. — А то смотри, могу и вторую кучу приговорить. Для порядка.

— Не, — повторил Андрей. — Пусть пока сохнут, свежие ещё… Потом.

Обычно дрова рубили в лесополосах, но теперь те остались там. Сушняка по берегам реки мало, поэтому пилили и свежее, складывали в поленницы ждать, пока просохнет.

— Ты в баньку-то не пойдешь? — спросил Андрей. — Часикам к семи уже готова будет.

Глянул на часы. Без четверти пять. А мне еще в штаб заглянуть, да с Леонидом пересечься. До семи — в лучшем случае управиться. А после бани… После хорошей бани делать что-либо кроме как валяться — преступление против уставшего тела. Так что, сославшись на неотложные дела, я с искренним сожалением отказался. Пересказал Андрею вкратце все перипетии вчерашнего похода и нашего «подвига» — это заняло еще минут сорок, — и, чувствуя, как усталость накатывает снова, поплелся в сторону штаба.

Но дойти не успел. Когда я свернул на Советскую, мимо церкви как раз проезжала знакомая «буханка». Она притормозила, из окна высунулся Сергей Алексеевич.

— Подбросить? — крикнул он, перекрывая шум мотора.

Я кивнул, подошел, открыл скрипучую дверь и уселся на пассажирское сиденье, пропахшее бензином, махоркой и пылью.

— Привет.

— Куда? — спросил он, трогаясь с места.

— Без разницы. Я поговорить вообще-то хотел, покатаюсь с вами, раз уж подвернулись.

— Поможешь как раз, — кивнул он, — по пути цемента пару мешков на стройку закинем. Сил хватит?

За цементом заехали в бывший магазин, в котором теперь был склад всего подряд — от гвоздей до запчастей от комбайнов. Погрузили в машину не два, а целых семь мешков («Раз уж приехали!»). Тронулись дальше.

— Не на электростанцию, часом, цемент-то? — спросил я, когда мы свернули на знакомую дорогу к реке.

— На стройку, — ответил Сергей Алексеевич, сморщившись, как от зубной боли. Он терпеть не мог загадывать наперед, при всём своём