Врач из будущего - Андрей Корнеев

Когда они вышли, Иван остался один. Он подошел к окну. За снежной пеленой угадывались контуры города. Он думал о том, как всего полгода назад они были горсткой друзей, решавших глобальные проблемы в тесном подвале. Теперь он вынужден был вводить субординацию и журналы. Это была цена роста. Неожиданная и горькая.

«И где же тут „темное время“? — с горькой иронией подумал он. — Обычные человеческие проблемы. Амбиции, тщеславие, карьеризм. Ничего не изменилось с моего времени. Просто формы другие. А суть… суть одна. И бороться с этим куда сложнее, чем с недостатком знаний».

Неделю спустя в лабораторию пожаловал гость. И не простой. Олег Гордеев, молодой, но уже известный микробиолог из московского Всесоюзного института экспериментальной медицины. Он был одет с иголочки, в отличный костюм, и от него пахло дорогим одеколоном. Его сопровождала маленькая свита — два ассистента.

Ермольева, предупрежденная о визите, встретила его с ледяной вежливостью. Иван присоединился к ним, чувствуя легкое напряжение.

— Зинаида Виссарионовна! Лев Борисович! — Гордеев улыбался во всю ширину рта, пожимая руки. — Наконец-то удалось посмотреть на ваше знаменитое хозяйство! Потрясающе! Из подвала — в такие хоромы! Настоящий пример советской инициативы!

Его комплименты были сладкими, но в глазах читался холодный, оценивающий расчет. Он попросил показать ему производство.

Осмотр был беглым. Гордеев кивал, задавал поверхностные вопросы, но Иван видел, он все впитывал, как губка. Культиваторы, холодильные установки, стерильная комната, где Катя с помощницами работала с чашками Петри.

Затем в конференц-зале Гордеев устроил небольшую презентацию. Он разложил свои графики и диаграммы.

— Коллеги! Ваши успехи впечатляют. Но позволю себе заметить, что ваш метод… как бы помягче… избыточен. — Он щелкнул указкой по графику выхода пенициллина. — Слишком много ступеней очистки. Слишком дорогие среды. Мы в Москве пошли другим путем. — Он с гордостью выложил другую диаграмму. — Ускоренное культивирование. Упрощенная схема выделения. Да, выход меньше. Да, чистота ниже. Но зато скорость и дешевизна! Мы можем накрыть страну этим препаратом уже в следующем году!

В зале повисло напряженное молчание. Иван видел, как Миша сжимает кулаки под столом.

— Товарищ Гордеев, — мягко, но твердо начала Ермольева. — А какова цена этой дешевизны? Мы добились чистоты в девяносто восемь процентов. Это гарантия от анафилаксии, от токсического поражения почек. Ваша «упрощенная схема» это сколько? Восемьдесят? Семьдесят пять?

Гордеев сделал пренебрежительную гримасу.

— Клинические испытания покажут. Медицина не всегда точная наука, Зинаида Виссарионовна. Иногда приходится идти на разумный риск ради массового блага.

— Рисковать чужой жизнью? — в разговор вступил Иван. Его голос прозвучал негромко, но ясно. — Это не разумный риск. Это преступная халатность. Наш метод может быть дороже. Но он безопасен. И в итоге он спасет больше жизней, потому что его можно применять без страха убить пациента.

Гордеев усмехнулся.

— Идеализм, Лев Борисович! Благородно, но не практично. Страна ждет от нас быстрых и дешевых решений. А не ювелирной работы для избранных.

После семинара, прощаясь, Гордеев снова сиял улыбкой.

— Прекрасная у вас лаборатория, замечательные кадры. Жаль, что такой потенциал используется не на полную мощность. — Он многозначительно посмотрел на Ивана. — В Москве сейчас открываются грандиозные перспективы. Для молодых, перспективных ученых. Если кто-то из ваших сотрудников захочет расти… пусть знают, двери нашего института открыты.

Иван понял. Это была не просто научная дискуссия. Это был налет рейдера. Гордеев приехал не просто похвастаться. Он приехал вербовать и сеять сомнения.

Вечером того же дня к Ивану в кабинет постучали двое молодых лаборантов из сектора Миши.

— Лев Борисович, мы… мы хотим посоветоваться. Нам поступило предложение из Москвы, от товарища Гордеева. Интересные проекты, хорошие условия…

Иван смотрел на их смущенные, испуганные лица. Он не чувствовал гнева, лишь усталость.

— Решайте сами, — сказал он спокойно. — Это ваша жизнь и ваша карьера. Но знайте: здесь вы делаете настоящее дело. Не для галочки в отчете. А для людей. И я никому не позволю ставить под удар то, что мы с вами построили.

Лаборанты ушли, пообещав подумать. Иван остался один. Конкуренция. Он знал, что она неизбежна. Но он ожидал ее со стороны консерваторов, вроде Орловой. А она пришла со стороны таких же новаторов. И была куда более грязной и беспринципной.

Идея пришла к нему, когда он читал отчет Соколова об испытаниях полевых капельниц. Отчет был в целом положительным, но в нем была одна повторяющаяся, как набат, фраза: «…летальность на этапе эвакуации в основном связана с массивной кровопотерей, коррекция которой в полевых условиях невозможна…»

Кровопотеря. Иван отложил отчет и закрыл глаза. В его памяти всплывали знания из будущего, сухие строчки из учебников и статей. Сотни тысяч, миллионы солдат, погибших не от ран, а от того, что их кровь уходила в землю. И главное препятствие это не отсутствие доноров, а невозможность сохранить и быстро перелить кровь в бою.

Он встал и начал ходить по кабинету. Мысли текли стремительно, выстраиваясь в логическую цепь. Что нужно?

Консервант. Простой, стабильный, дешевый. Гепарин? Слишком сложно синтезировать в промышленных масштабах. Цитрат натрия! Да, именно он. Простая соль лимонной кислоты. Его можно нарабатывать тоннами. Он предотвращает свертывание, связывая кальций.

Определение группы крови. Система AB0 уже известна, но в Союзе еще не везде прижилась. Нужны простейшие цоликлоны или стандартные сыворотки для полевой диагностики. Не микроскопы, а капельные тесты.

Тара. Стеклянные бутылки бьются. Нужны прочные флаконы с герметичными пробками. И холодильник. Не стационарный, а переносной. Термос. Большой термос на санитарную повозку.

Он схватил блокнот и начал набрасывать, его почерк становился все быстрее и неразборчивее. Это была грандиозная задача. Не менее грандиозная, чем пенициллин.

Он вызвал к себе Мишу. Тот вошел, все еще хмурый после стычек с московским биохимиком.

— Михаил, садись. Забудь на время про пенициллин. Новая задача.

Иван изложил ему свою идею. Миша слушал, его глаза постепенно расширялись. Когда Иван закончил, химик несколько секунд молчал.

— Лев… Ты с ума сошел? — наконец выдохнул он. — У меня и так работы по горло! Антибиотики, новые штаммы, очистка… А ты подкидываешь мне целую новую отрасль! Цитрат натрия это ладно, его синтез я могу поручить лаборантам. А вот эти… цоликлоны? Стандартизация сывороток? Это же годы работы!

— У нас нет лет, Миша, — тихо, но очень твердо сказал Иван. — Понимаешь? Нет. Это так же важно, как и антибиотики. Инфекция и кровь. Два главных