Врач из будущего - Андрей Корнеев

— Нет, — тихо сказал Иван.

Все уставились на него в недоумении.

— Как нет? — взорвался Миша. — Он же убийца!

— Он неумелый и амбициозный ученый, — поправил Иван. — А мы с вами профессионалы. Наша война не с Гордеевым, а с болезнями. С инфекциями и с смертью. — Он встал. — Мы поможем ему.

В кабинете повисло гробовое молчание.

— Ты с ума сошел, Лев⁈ — первым нарушил его Сашка.

— Объясни, — попросила Катя, глядя на него с серьезным, изучающим взглядом.

— Если мы его уничтожим, его метод похоронят вместе с ним. А он, будучи доработан, имеет право на жизнь. Как дешевый, массовый аналог. Мы поможем им наладить очистку. Перешлем наши протоколы испытаний. Возьмем их работу под наш научный контроль. Мы получим доступ к их производственным мощностям. И, возможно, спасем его метод. А значит, спасем и тех, кого наш пенициллин не достигнет.

— Это идеализм, — покачал головой Миша.

— Нет, — возразила Катя. — Это стратегия. И по-человечески… это правильно.

Иван увидел в ее глазах поддержку и понимание. Он взял трубку телефона.

— Соедините меня с Москвой, Институт экспериментальной медицины, товарищ Гордеев.

Он говорил спокойно, без упреков. Предлагал помощь. Консультации. Обмен данными. Слышно было, как на том конце провода Гордеев сначала оправдывался, потом недоверчиво молчал, а потом, сдавленным голосом, благодарил.

Когда Иван положил трубку, в кабинете было тихо.

— Ну что ж, — вздохнул Миша. — Значит, так. Буду учить москвичей уму-разуму. Только чертежи для термоса ты все-таки сам делаешь.

Поздним февральским вечером Иван последним покидал лабораторию. Он прошелся по пустым, залитым лунным светом залам. Тишина была оглушительной после дневного гвалта.

Он подошел к доске, где висела новая организационная схема СНПЛ-1. «Сектор антибиотиков». «Сектор диагностики». «Сектор крови и растворов». «Сектор внедрения».

Они больше не бежали впереди паровоза. Они сами стали паровозом. Мощным, сложным механизмом, который набирал скорость. И теперь их главной задачей было не сорваться с рельсов под тяжестью собственного веса и этой бешеной скорости.

Он погасил свет и вышел на морозный воздух. Снег скрипел под ногами. Где-то впереди, в их теплой квартире, его ждала Катя. Его крепость. Его тихая гавань.

Мы успели так много, — думал он, поднимая лицо к холодным звездам. — Мы создали лекарство. Мы создали команду. Мы нашли свой дом. Мы растем. И все это здесь и сейчас. В это «сложное» время, которое оказалось… просто жизнью. Со всеми ее проблемами и радостями. И главные испытания для нас — не политические бури, а испытания ростом, ответственностью и необходимостью оставаться людьми. Самое трудное, как всегда, еще впереди.

Он зашагал быстрее, к огням Карповки, к своему настоящему и, как он все больше понимал, единственному дому.

Глава 29

Фундамент

Апрельский ветер гнал по небу рваные облака, но в кабинете заместителя наркома здравоохранения было душно от накалившихся страстей. Иван, откинувшись на спинку стула, наблюдал, как чиновник с одутловатым лицом тычет пальцем в подготовленную им докладную записку.

— Товарищ Борисов, да что вы вообще предлагаете! — чиновник, некто Трофимов, был явно взбешен. — «Инструктор военно-полевой медицины»? Какой-то новый штат выдумали! У нас есть фельдшеры! Уставом предусмотрено!

Военврач 1 ранга Соколов, сидевший рядом с Иваном, молча курил, его каменное лицо не выражало никаких эмоций. Иван вздохнул. Он привык к этому.

— Товарищ Трофимов, — его голос прозвучал спокойно, но каждый слог был отточен, как скальпель. — Нынешний санитар, обученный перевязывать раны и выносить раненых с поля боя, герой. Но он не знает, как правильно наложить жгут, чтобы не началась гангрена. Он не умеет организовать инфузионную терапию в полевых условиях. Он не может отличить шок от кровопотери и вовремя ввести антибиотик. В результате мы теряем до шестидесяти процентов раненых на этапе эвакуации. Шестьдесят процентов! — Иван ударил кулаком по столу, и стакан с чаем задрожал. — Вы понимаете эти цифры? Это не статистика. Это будущие мертвые солдаты.

— Но создание новой должности, новых штатов, новых программ обучения… — Трофимов развел руками. — Это же бюрократический ад!

— Это спасенные жизни, — холодно парировал Иван. — Инструктор это не санитар. А младший специалист с расширенными полномочиями. Он сможет не только оказывать помощь, но и обучать других. Один инструктор на роту сможет поднять уровень выживаемости втрое. Я гарантирую это.

— Гарантируете? — Трофимов язвительно улыбнулся. — А кто будет нести ответственность, если ваша затея провалится?

— Я, — без колебаний ответил Иван. — Моя лаборатория возьмет на себя разработку всех методических материалов и программу первичного обучения. Соколов предоставит базу ВМА для тренировок. Вам же, товарищ Трофимов, нужно лишь подписать приказ. Считать вас ответственным за его не подписание?

В кабинете повисла тишина. Соколов, наконец, нарушил молчание, аккуратно потушив папиросу.

— Товарищ Трофимов, — сказал он тихо, но так, что по спине чиновника пробежали мурашки. — Я доложу в Генштаб, что Наркомздрав саботирует мероприятия по повышению обороноспособности страны. По понятным вам причинам.

Трофимов побледнел. Он посмотрел на непроницаемое лицо Соколова, на уверенное лицо Борисова, на лежавшие на столе графики с убийственными цифрами.

— Ладно… — сдался он, с ненавистью глядя на Ивана. — Подпишем. Но если что…

— Не будет никаких «если», — перебил его Иван, вставая. — Будет новая, эффективная система. Спасибо за конструктивную работу.

Выйдя из здания Наркомздрава, Иван глотнул холодного апрельского воздуха. Соколов, шагая рядом, хмыкнул.

— Научился, Борисов, по кабинетам ходить. Уже не идеалист-энтузиаст, а стратег.

— Врачи тоже бывают хирургами, товарищ военврач, — улыбнулся Иван. — Иногда приходится резать по живому. Или по бюрократическому.

«Все те же игры, те же амбиции, — думал он, глядя на спешащих по своим делам людей. — Только ставки выше. На моей родине чиновник тормозил из-за страха перед аудитом. Здесь — из-за страха перед Генштабом. А в результате — одно и то же. И так во всем. Суть человеческая не меняется. Меняются лишь декорации. И мне эти декорации… начинают нравиться. Здесь все острее, все весомее. Каждое решение, каждое слово».

Идея отметить мальчишник Сашки в «Метрополе» принадлежала Леше. Тот, узнав, что Иван никогда там не был, пришел в священный ужас.

— Лёва,