Хроники Кайдарии. Дурная кровь - Андрей Плотник

– Они убили его, – сказала Адель. Голос был спокойным, но с примесью горечи. Интересно, а как бы он звучал, если бы она увидела мой труп?..

Однако, словно торопясь опровергнуть утверждение, сделанное женщиной, губы профессора внезапно приоткрылись и выпустили тонкую струйку пузырьков, устремившихся вверх, под самый купол аквариума. Адель едва не взвизгнула от неожиданности. Мы с герцогом попятились. Похоже, нечестивые технологии вампиров в очередной раз надругались над естественными законами природы! Ибо, совершенно очевидно, каким-то невероятным образом Грефберг все еще был жив, или, по крайней мере, не мертв. Его глаза начали дико вращаться, старческие губы зашамкали, выпуская все новые струйки пузырьков. Словами не передать, насколько жутко это выглядело – отсеченная голова, словно бы продолжающая сотрясаться в предсмертных конвульсиях. Смерть, запертая под стеклом, агония, выставленная на потеху публике… Впрочем, единственной публикой сейчас были только мы трое, и, видят боги, ничего потешного в положении Грефберга не наблюдали.

– Он… – с дрожью в голосе начал я. – Как думаете, он…

– Он жив! – горячо воскликнул Герцог, первым оправившись от шока. – Каким-то образом они сохранили ему жизнь – должно быть, с помощью своей нечестивой магии! А это значит, еще не все потеряно!

С этими словами он кинулся к емкости и довольно бесцеремонно схватил ее.

– Осторожнее, – посоветовал я. – Может, его нельзя трясти.

– О, я буду поистине осторожен! Пока драгоценный мозг профессора жив, у нас есть шанс заполучить лекарство от вампиризма! Вот только как войти с ним в контакт?..

Я приблизился и бегло осмотрел панель в нижней части сосуда. Голова, казалось, пришла в неописуемое волнение – рот раскрывался безостановочно, как у рыбы, белесый язык перекатывался в ротовой полости, периодически вываливаясь наружу вместе с пузырьками воздуха.

– Смотрите, вот эта штука напоминает встроенный динамик, – указал я. – А прямо под ним есть тумблер… А ну-ка!

Я с опаской щелкнул кнопкой, и нам по ушам тут же резанул голос профессора – тонкий, скрежещущий и неестественный, как голос заводной игрушки, но вполне узнаваемый.

– Ловушка! – проскрипел он. – Это ловушка!

В тот же миг слева и справа в стенах раскрылись потайные двери, и в камеру так и повалили вооруженные вампиры в форме Службы безопасности. Дверь, через которую мы вошли, тоже распахнулась, и оттуда на нас уставились зияющие дула автоматов. Бежать было некуда, а сопротивляться бесполезно. Мы так и застыли посреди камеры, пораженные внезапным поворотом событий. В очередной раз надежда умерла в нас, не успев толком родиться.

Через одну из потайных дверей вошли еще двое вампиров. Первым был генерал клана Орлок в длинном мундире с золочеными эполетами, а вторым… Надо же, герцог Глемм собственной персоной!

– А, дорогой мой господин Шварцберг! – ухмыльнулся он большим тонкогубым ртом. – Наконец-то мы снова встретились! Признаюсь, я внимательно следил за вашими похождениями – а они были поистине впечатляющими!

Я тупо смотрел на него. Добродушие в глазах Глемма казалось почти неподдельным. Почти.

– Вы могли бы стать великим воином, Киз, и тогда ваш отец поистине гордился бы вами. Жаль, что судьба распорядилась иначе… Очень жаль.

– Как вы узнали, что мы явимся спасать профессора? – холодно спросил Герцог, к которому перед лицом опасности возвратилась вся его пугающая рассудительность.

– Ну, рано или поздно вы непременно появились бы. У вас не было выбора.

– Только не говорите, что круглые сутки напролет дежурили здесь, дожидаясь нашего появления.

– Ну, сдаюсь, сдаюсь, – в наигранном смущении отмахнулся Глемм, закатывая глаза. – Скажем так, одна пташка принесла нам на хвосте эту весть. Да и вообще, вы ведь в логове клана Орлок – не забывайте, что его Служба безопасности знает все.

– Но вы не принадлежите к этому клану, – заметил я.

– Верно, – глаза Глемма блеснули. – Я здесь исключительно ради вас, Киз. Упросил Карда Орлока, чтобы он позволил мне поучаствовать в облаве.

– Я польщен.

– Так и должно быть. Я – воитель, и умею чтить воинский дух, даже если вижу его в простом смертном.

– Говоря о птичке, вы подтверждаете, что в наших рядах имеется шпион, – встрял Герцог.

– А с чего бы мне держать это в секрете, – Глемм взглянул на него так, будто уже успел забыть о его существовании. – Вы все без пяти минут покойники. Так что в вашем присутствии можно обсуждать даже самые секретные дела.

– Вампирское самолюбие. И как только ваши спины не гнутся под гнетом собственного эго?

– Наше самолюбие оправданно. Мы – дети богов, рожденные властвовать над миром, ну а вы – всего лишь корм, животные.

– Самолюбие погубит вас всех.

– Тогда сначала мы погубим вас, – Глемм отвернулся и дал знак бойцам. – Довольно болтовни. Разместите их по камерам.

– Вы забываетесь, герцог, – резко произнес генерал, дотоле молчавший. – Командовать воинами клана может лишь тот, кто и сам принадлежит к нему. Вы же – Дэйра, и хотя мы уважаем ваши былые достижения, – генерал сделал акцент на слове «былые», – ваше слово ничего не значит в этих стенах.

Герцог Глемм, улыбаясь, согнулся в поклоне, но я успел заметить пламя ненависти, на миг полыхнувшее в его глазах.

– Прошу простить, генерал, – сказал он, помедлив. – Разумеется, лишь вы имеете право отдавать приказы этим славным бойцам. Но не забывайте, что все мы служим одной императрице, а я, к слову сказать, регулярно посещаю званые вечера у нее во дворце.

Я невольно восхитился тонкости, с которой Глемм указал генералу на его положение – этот угрюмый вояка вряд ли когда удостаивался чести посещать покои августейшей особы, генеральского чина для этого было недостаточно. К бледному лицу генерала на миг прилила кровь, украсив постную физиономию алыми пятнами, но и он тоже сумел продемонстрировать впечатляющую выдержку. Лишь бросил службистам, не глядя больше на Глемма:

– Заприте их в одиночные камеры.

Вампиры бросились исполнять поручение. У Герцога отняли голову профессора, а потом всех нас заковали в кандалы и, тыча в спины автоматами, повели на выход. У самой двери я сумел оглянуться, и увидел ухмыляющуюся физиономия Глемма, жадно смотревшего нам вслед.

Далеко идти не пришлось. Герцога затолкали в камеру прямо напротив, а нас с Адель разместили дальше по коридору на достаточном удалении друг от друга, так, чтобы мы не могли переговариваться. Кандалы снимать не стали – ну, спасибо и на том, что не расстреляли на месте. Ярость, которая бурлила в моей душе, пока не позволяла мрачной туче отчаяния затуманить разум. Когда дверь темницы захлопнулась у меня за спиной, я еще долго метался по камере, как дикое животное в вольере.