Шарлатан - Квинтус Номен

их участия. Но самое главное — весь этот метан, попавший в воздух, за несколько месяцев все равно превращается в углекислый газ и воду, которые затем поглощаются растениями (в том числе и той же травой), замыкая описываемый еще детям в младших классах школы круговорот веществ в природе.

А чем больше будет в воздухе углекислого газа, там больше питательных веществ для травы и прочих растений, тем быстрее они растут, тем больше корма появляется для коровок — и вроде бы все счастливы — или нет? Ведь таким образом людям достается больше мяса и молока, да и прочего всего вкусного растительного и животного. Поэтому, кстати, в современных теплицах (то есть в теплицах из моего еще не наступившего будущего) часто отопление обеспечивается тем, что внутри теплиц тупо сжигают метан, повышая тем самым содержание углекислого газа в воздухе…

Но ведь этот метан можно сжигать и в отопительных котлах, и на электростанциях, ускоряя тем самым ранее отмеченный круговорот и увеличивая укосы и удои. Но для этого нужны еще более концентрированные, чем коровки, биопреобразователи всего гниющего в столь нужный всем газ. Конечно, на всех такого газа не хватит, его все равно придется откуда-то добавлять в топки, однако все же пренебрегать им, по моему твердому убеждению, не стоит. И вот дома я уже не пренебрег, а вот насколько быстро не пренебрегут остальные советские люди — это уже от меня не зависит. Хотя…

Замечательная отмазка: «это от меня не зависит, ну что я могу сделать-то?» Если ничего не делать, то безусловно ничего сделать и нельзя, а если все же что-то делать, причем упорно и постоянно, то оказывается, что любая мелочь может повлиять на происходящее довольно сильно. Вот, например, придумал я бумажный самолетик — и в начале ноября сорок третьего года советские войска вышли в паре мест на государственную границу СССР. «Придумал» я вермикультуру — и в области производство яиц выросло вчетверо, а насколько больше стало производиться куриного мяса и даже примерно себе представить не мог, а ведь из яиц-то вылупляется кур и петушков одинаковое количество, и почти всех петушком именно на мясо и отправляли…

Так что я решил и про метан вместе с круговоротом нарожу рассказать немного поподробнее. Но не как в школьном учебнике, а все же некоторые акценты слегка сместив. Потому что за месяц в Горьком я понял одно: Горький — это пока еще не город, а вот Кишкино, хотя и было деревней, в настоящему русскому городу было куда как ближе. Вот забавкно, в «прежней жизни» я в этой деревне побывать как-то не удосужился, а вот в Нижнем Новгороде бывал неоднократно — и уже тогда у меня складывалось похожее отношение к этому городу-миллионнику: ну не город он еще, не дорос. Я в очень многих гор… населенных пунктах нашей страны побывать успел, и «тогла еще» пришел к странному выводу: городов в полном понимании этого слова в России не особо и много. Кроме «бешеной» Москвы еще к «настоящим городам» отнес Калугу, Тулу и, пожалуй, Тверь. Сам не был, но по рассказам людей его посещавших к «настоящим городом» безусловно относился Томск и, с некоторой натяжкой, Иркутск. Ну а все прочие — они для меня оставались «большими деревнями», причем именно деревнями, даже не селами. Но «в прошлой жизни» я не понимал, откуда у меня возникало такое впечатление, а теперь я в этом, похоже, все же разобрался. А опыт жизни уже в Кишкино помог мне придумать, как такое положение дел все же поменять. То есть я вроде придумал, как его модно попытаться поменять, а вот что у меня получится, было непонятно, однако, раз мне внезапно изо всех сил бросилась помогать «партийная машина», глупо было бы возможностью не воспользоваться. А вот глупым я себя точно не считал!

Проблемой всех больших советских городов этого времени (и Москва, я думаю, тут исключением тоже не была) заключалась в том, что подавляющее количество населения там были крестьянами, причем выходцами из беднейших слоев. Они в города приехали со своим деревенским менталитетом (и у горьковчан, например, он был не особо и плох), в котором доминирующим признаком была уверенность в том, что «барин обо всем позаботится». Да, неграмотных мужиков советская власть обучила, как на станках работать, и они работали в целом довольно хорошо уже — но вот в быту они так «деревенской беднотой» и остались. Поэтому — и я даже на их детях отпечаток «родительского воспитания» не смог не заметить — подавляющее большинство тех же рабочих в городах были абсолютно безинициативными. Сказало начальство «нужно работать по двенадцать часов» — они и работали, причем усердно работали, однако после работы…

Для меня так и осталось загадкой, почему все эти люди (ну, почти все) для себя не желали буквально пальцем о палец ударить. В Ворсме руководство выделило для рабочих небольшие земельные участки «под картошку», причем на заброшенных еще с дореволюционных времен и поросших густым чернолесьем полях — и уже через месяц там все деревья были убраны, участки вскопаны и засажены. А здесь руководство двадцать первого завода точно так же выделило довольно неплохую землю своим рабочим возле заводского аэродрома — и за два года почти никто там ничего не посадил. При том, что и зарослей ольшаника там не было, и заводское руководство там не просто участки нарезало, а даже какие-то дороги расчистило — но вот так. И подобным образом все в городе происходило: есть на зиму дрова — хорошо, нет дров — значит будем зимой просто мерзнуть…

Зато спрос на водку в городе был явно повышенный — а с таким отношением даже думать о том, что народ захочет себе хотя бы газификацию в быту наладить, было бы очень наивно. Да, верно кто-то когда-то говорил: горожанином становится тот, у кого дед был горожанином. Конечно, советская власть через школы, через пионерию и комсомол молодежь старалась все же перевоспитать, и это им даже в некоторой степени удавалось — но ведь недостаточно этого было! И я считал, что главным упущением, что ли, городского руководства стало то, что они не «рекламировали» собственный пример. Сам-то впахивали — куда там пчелкам, но об этом почти никто из жителей города и не знал.

Ну да, тут еще и война со всей ее секретностью, однако раз уж руководству подвернулся весь из себя такой я, то себя-то мне никто отрекламировать не запретит. И даже помогут, ведь