Далекое лето - Ся Цзя

– Я не знаю, что такое боль, – честно ответил Лунма.

– Как круто. Я бы на твоём месте уже умерла от боли!

– Что такое смерть, я тоже не знаю. – После этих слов конь-дракон замолчал, его снова обуяла волна горя и страха.

Если он был живым, то где находилась его душа – понемножку в каждой из десяти тысяч деталей или в каком-то одном особенном месте? Если все винтики отвалятся и попа́дают вдоль ущелья, то останется ли в нём жизнь, как он будет осязать мир вокруг?

Время промчалось мимо, утекло, словно вода. Ничто в этом мире не живёт вечно.

– Молча идти скучно, может, расскажешь мне что-нибудь? – предложила летучая мышь. – Ты родился в далёком прошлом, наверняка знаешь много историй, которые я не слышала.

– Историй? Я не знаю, что это, да и не умею рассказывать.

– Но это ведь так просто! Повторяй за мной: давным-давно…

– Давным-давно…

– Ну что, о чём ты подумал? Или увидел что-нибудь, чего никогда не существовало?

И Лунма правда увидел, перед глазами будто провернулось колесо времени – и вросли обратно в землю деревья, и вытянулись ввысь небоскрёбы, разойдясь перед ним на две стороны, точно море, уступая место для большого прямого проспекта.

– Давным-давно жил-был один большой процветающий город.

– Там жили люди?

– Много-много людей.

– Можешь разглядеть их лица?

Образы перед глазами Лунма стали ещё чётче, будто развернулось полотно на свитке, будто ожили перед ним эмоции на лицах каждого персонажа. Он увидел и радости встречи, и горечь разлук, и луну, а она то ясна, то на убыли круг[56].

– Давным-давно был один большой процветающий город, и жила-была в нём одна девушка…

И стал он рассказывать их истории:

Об одной старшекласснице, что познала чувство первой любви и влюбилась в незнакомца, с которым переписывалась в мессенджере на телефоне, а потом обнаружила, что он был лишь идеальным персонажем дейтинг-симулятора. Но кто бы мог подумать, что парень из приложения тоже влюбится в неё и они заживут долго и счастливо. Когда она умерла, каждая чёрточка её лица, каждая эмоция, каждое движение и привычку загрузили в облако, и стала она богиней для человечества и искусственного интеллекта.

Об одном набожном монахе, что отправился на завод молитвой отвести беду от рабочих-андроидов, с которыми в последнее время часто случалось короткое замыкание, но цифровой призрак рабочего вселился в него. И когда правда вот-вот уже готова была вскрыться, монах умер внезапной смертью в одиночестве в номере маленькой гостиницы, его голое тело было выпачкано в крови женщины. Посмертное вскрытие показало, что он и сам был андроидом.

Об одной непревзойдённой и великой театральной актрисе, чьи перевоплощения ошеломляли зрителей. Папарацци подозревали, что она тоже всего лишь голограмма, вскрыли замок и ворвались в её фешенебельные апартаменты, неприступные, точно крепость, но увидели лишь остывший женский труп на сверкающей золотом и камнями роскошной кровати. Самое страшное – сколько бы на неё ни смотрели невооружённым глазом, сколько бы ни снимали различными камерами, каждый видел своё, у каждого в кадре труп принимал разный облик. А ещё страшнее то, что много лет спустя призрак непревзойдённой актрисы по-прежнему жил на киноэкранах.

Об одном слепом ребёнке-вундеркинде, который с пяти лет играл в шахматы с компьютером. Он рос, а его талант всё крепчал, вслед за ним развивался и соперник-компьютер. Спустя много лет слепой шахматист принял финальный бой от заклятого врага всей жизни, лёжа на больничной койке. Но ему было неведомо, что, пока разворачивается партия, его череп вскроют и отсканируют мозг слой за слоем, чтобы сделать электронный модуль, на котором искусственный интеллект продолжит учиться. И последняя игра станет такой сложной, что её будет не под силу понять ни одному смертному.

Дослушав истории коня-дракона, летучая мышь прыгала и танцевала от радости и принималась сама писклявым голоском рассказывать ему на ухо о том, что слыхала и видывала:

О часах, что били один раз в сто лет и были забыты в тёмном подвале галереи искусств в центре города. Но когда наступал час, срабатывал магический эффект резонанса, и их бой разносился по всему городу, точно играл оркестр органов, так что всё живое вокруг замолкало.

Об одном беспилотнике, что каждое утро летал в синем небе в сторону солнца, медленно огибал весь город по часовой стрелке, подзаряжая солнечные батареи. Поздней весной стаи желторотых птенцов вместе с ним учились летать, рисуя на небе восхитительную картину, точно расцветали разноцветные облака.

Об одной старинной библиотеке, где круглый год поддерживали температуру 62 градуса по Фаренгейту, а внутри громоздились стопки бумажных книг, которые много лет никто не читал. Компьютер, управлявший библиотекой, знал поэзию разных эпох, и китайскую, и зарубежную, и если кому везло найти туда дорогу, то его обязательно ждал удивительно тёплый приём.

Об одном музыкальном фонтане, который умел сочинять музыку, стоило опустить туда монетку, как он проигрывал новую оригинальную мелодию. Под вечер вокруг него собирались бродячие собаки и кошки, отыскивали монетки в куче мусора и кидали их в воду, а затем блаженно купались и пили, внимая прекрасным композициям, которые никогда не повторялись.

– Что, правда? – спрашивали они друг друга снова и снова. – А потом что?

Так они и шагали всё дальше, а блики луны пускались в пляс по земле.

До них донёсся плеск воды, точно в ущелье раздавалось эхо от горного ручья. До того как здесь вырос город, тут и вправду был горный ручей, но год за годом человечество размножалось, и ручей обуздали, сделав из него озеро, наземный канал и подземные сточные воды. Теперь же ручей снова обрёл свободу, сам себе тёк, где вздумается, падая вниз и забираясь на скалы, напевал свои песенки, напитывая всё живое вокруг.

Конь-дракон остановился. Дорога упиралась в огромный пруд диких лотосов. Ему не было видно ни конца, ни края, кувшинки густо громоздились друг на друге до самого горизонта. Стоило дунуть ветру, как листья лотосов вздрагивали, и по пруду проходили тёмно-зелёные и серо-белые волны. Меж листьев виднелись красные и белые бутоны, точно скопления лунного света, зрелище просто завораживало.

– Какая же красота, – шёпотом произнесла летучая мышь, – аж на сердце тяжело делается!

Лунма украдкой охнул от удивления, потому что тоже это почувствовал, хотя совсем не был уверен, что у него есть сердце.

– Идём дальше? – спросил он.

– Я перелечу это озеро, – ответила мышь, – а вот ты не сможешь дальше идти. Ты ведь из металла и электричества, если вода попадёт, то будет короткое замыкание.

– Наверное, – с сомнением в голосе сказал