Смерть во имя истины - Анна Велес

— Успокойся, — сказал ему лекарь. — Его унесли в мои покои.

— Он… — голос Посланника сорвался.

— Он жив, — твердо ответил парис. — И я обещаю тебе, он будет жить.

Посланник поднял на него взгляд и долго искал подтверждения в его глазах. Потом устало и отрешенно кивнул.

— Тебе надо поесть, — сказал брат Веспас. — Иначе ты свалишься. Ты сделал все правильно и спас их.

— Что это было? — спросил Саймей.

— Яд той же твари, что был и в ране отца Иокима, — мрачно ответил лекарь. — Если бы ты вовремя не понял, что что-то неладно… Арам успел съесть лишь полбулочки. Матеус съел две. Твоему ученику ничего уже не грозит. А мальчик… Небольшая доза все же успела попасть в кровь. Но слишком маленькая. Он проспит день, может два, а потом придет в себя.

— Он приходил сюда именно за этим, — сказал ему Посланник, будто и не слыша объяснений париса.

— Кто? — не понял лекарь.

— Убийца!

— Он хотел убить тебя? — услышал Саймей брата Лукаса. Он и не видел педагога, скромно стоящего у самой двери.

— Нет, — горе и пережитый страх снова навалились на него. — Ему были нужны мальчики.

Арам остановился, прервав мерный шаг по покоям, и развернулся к нему в ужасе.

— Мы? — будто не веря, переспросил он сдавленно.

— Да, — опять подтвердил Посланник.

— Но… — глаза юноши наполнились слезами. — Почему? … Почему ты так говоришь?

— Там было блюдо с бейглс. пита, фрукты, — стал перечислять Саймей. — Блюдо с зернами граната.

Арам закрыл лицо руками, тут же поняв, что догадка учителя верна.

— Если бы он хотел отравить меня, — продолжал монотонно Саймей. — Он полил бы ядом гранаты. Все знают, как я их люблю. И я не знал, что бейглс любимы послушниками. Я даже не заметил бы ничего, пока не стало бы поздно.

— Но как же ты догадался? — удивился брат Лукас.

— Не я, — вяло возразил Посланник. — Это Арам. Он сказал, что булочки дают только в праздники. И он увидел, что внутри…

Глаза его слипались, будто он сам выпил яд. Он уже не видел, как ученик уложил его на ложе, накрыл покрывалом, как ушли старейшины, как, оставшись один, Арам продолжал ходить, изредка приближаясь к нему и проверяя его дыхание. Он спал без снов, провалившись разом в какую-то плотную и вязкую темноту.

Его разбудило движение. Саймей вскочил на кровати, озираясь по сторонам. Полог на окне был задвинут, Арама рядом не было. Его топчан пустовал. Зато посреди покоев сидел на табурете незнакомый юноша лет двадцати и смотрел на Саймея со странной смесью одобрения и любопытства во взгляде.

— Кто ты? — холодно спросил его Посланник.

— Моё имя Ананий, — легко, но с достоинством ответил юноша.

На миг в Глове Саймея опять вспыхнула паника.

— Что с Эстер? — быстро спросил он, вскакивая с ложа.

— Успокойся, Саймей-Тень, — ответил гость, выставив руки вперед, как бы показывая, что угрозы нет. — Моя сестра в полном здравии. Тебе нет причин волноваться еще и за нее. Как мне рассказали, у тебя сегодня был страшный день.

— Да, — искренне подтвердил Посланник. — Который час?

— Около половины одиннадцатого.

— Ты только пришел?

— Да, — подтвердил юноша. — Я собирался будить тебя, но ты видимо почувствовал, что уже не один.

— Ты прав, я сплю чутко, — Саймей огляделся. — Ты меня прости, я знаю, что нам о многом надо говорить с тобой и весьма серьезно. Но сейчас…

— Я понимаю тебя, — живо отозвался Ананий. И Саймей с удивлением понял, что он говорит искренне. Брат его возлюбленной был странным человеком. Они виделись первый раз в жизни, но говорили легко и свободно. Как если бы были друзьями уже много лет.

— Я приехал сюда к вечерней трапезе, — рассказывал между тем Ананий. — Но брат Беньямин не пустил меня к тебе, а рассказал обо всем, что здесь случилось. Тогда я пошел к лекарю, чтобы посмотреть, как там твой мальчик.

— И что ты узнал? — Посланник жадно ждал новостей.

— Около него сидит твой ученик, кажется, его зовут Арамом, — ответил Ананий. — Он просил тебе передать, что с Матеусом все будет в порядке.

— А сам он как?

— Он крепкий духом юноша, — усмехнулся гость. — Выглядит усталым. Но держится. Сказал, что жар и ломота прошли. Просил заказать тебе трапезу. Ты не против, что я распорядился?

— Конечно, — благодарно кивнул Посланник. — Я только сейчас понял, как я голоден. Ты не откажешься поесть со мной?

— Почему бы и нет, — Ананий пожал плечами. — Наш разговор, наверное, должен был бы представляться тебе тягостным. А за трапезой он пройдет легче.

— Тягостным? — Саймей удивился. — Почему?

— Прости, — гость улыбнулся. — Я забываю, что ты не из этих краев. Я бывал в Визасе много раз, и в смысле нравов и традиций он мне нравится больше. Люди там свободнее.

Тут они услышали робкий стук и на пороге появились два послушника с блюдами в руках. Пока они устанавливали яства на столе, и Саймей и Ананий молчали. Только когда послушники ушли, а сами они устроились за трапезой, разговор возобновился.

— Как я понимаю, мое письмо чем-то оскорбило тебя? — озабоченно хмурясь, спросил Посланник.

— Должно было бы оскорбить, — уточнил Ананий. — По понятиям этого сурового народа, который так любил мой отец, отказываться от приданого и излагать свою страсть неприлично. Ты же берешь в жены не нищенку. Более того, ты настаивал, что не нуждаешься в обрядах.

— Прости, — чуть растеряно ответил Саймей. — Я и не знал, что это может быть так воспринято. Я уже называл Эстер женою, да и делил с ней ложе…

— Она все мне рассказала, — остановил его гость. — Отец всегда давал нам много свободы. И, как ты уже знаешь, для Леа это плохо закончилось. Но Эстер всегда была его любимицей, да еще и помощницей в делах. Она умна и благоразумна. Мне нет причин не доверять ее выбору. Что же касается обрядов… Как я понял, ты просто не имеешь на них времени, потому тебе и достаточно моего согласия?

— Ты быстро разобрался в ситуации, — с доброжелательным удивлением заметил Посланник.

— Сестра мне в этом помогла, — усмехнулся Ананий. — Ты еще увидишь, как она бывает упряма, и как любит добиваться своего. Но… Ты прости меня, Высокий сановник, я уже понял, что ты богат и сам можешь содержать жену, и все же я не отпущу ее без приданого.

— Тебе это так важно? — по тону Саймея было понятно, что его самого этот вопрос не волнует.

— Я торговец, Саймей, — пояснил гость. — И это моя репутация. Я даю с ней драгоценности нашей матери, ту часть, что она оставила ей