Возвращение. Часть II - Даниил Корнаков

— Хорошо, — ответил он. — Ты говори с экипаж, мы проследить.

Исландец одобрительно хлопнул командира отряда «Акулы» по плечу и спешно обратился к экипажу:

— Сейчас вас всех развяжут. — Услышав русскую речь, уткнутые в пол головы обернулись в сторону исландца. — И вы сдвинете эту хреновину с места так, чтобы пушки смогли ударить по кораблю, который прячется вон за той горой. Полагаю, мне не стоит лишний раз напоминать, что в процессе этого вы все должны быть паиньками…

— С чего это я буду подчиняться тебе, дерьма кусок? — рявкнул один из них, самый молодой.

— Потому что у тебя нет выбора, парень, — совершенно спокойно ответил исландец. — Ну и еще хотя бы потому, что пытающиеся взять ваш корабль ублюдки, именуемые себя Братством, в сто крат хуже нас. Сумасшедшие фанатики, которые кишки из вас живьем выдернут. Ну а мы же вас пальцем не тронем, если, конечно, вы не задумаете сопротивляться.

— И с чего бы нам тебе верить? — не унимался молодой.

— Закрой пасть, Захаров, — рявкнул на него лежащий рядом мужчина с грубой щетиной и квадратной челюстью. Он поглядел на Лейгура. — Я не ослышался, или ты сказал Братство?

Лейгур кивнул.

— Я много чего слыхал про них, — ответил щетинистый. — И уж не знаю, кто такой ты и эта кучка узкоглазых, но лучше я побуду на вашей стороне, чем дамся в руки этим психам.

— Отличный выбор, — сказал Лейгур, окликнул Юн-Чэня и жестом велел развязать пленников. Все чжуншановцы нацелили винтовки, готовясь в любой миг пресечь какую-нибудь глупость.

— Кто из вас рулевой? — обратился к экипажу Лейгур.

— Так вон он, — кивнул щетинистый в сторону лежащего в луже крови трупа, потирая запястья.

Хреново.

Оставалось только одно.

— Ну что ж, — Лейгур похрустел пальцами рук и направился к штурвалу, — всегда мечтал поуправлять подобной громадиной…

* * *

Чжуншановцы из отряда «Куница» вот уже долгое время наблюдали за ползущим все выше к небу черным дымом, заволакивающим собой все вокруг.

Сначала раздался грохот, и несколько десятков камней скатились по горе, упав им под ноги. Один из них угодил по вездеходу, отскочил и ударил зазевавшегося бойца. К счастью, обошлось без серьезных травм. Когда это произошло, канонада выстрелов стихла, но ненадолго. Теперь она вновь раздавалась со стороны станции.

Кадзумо неохотно делился с Матвеем вестями с полей, и причина этого до сих пор оставалась для собирателя загадкой. Вероятно, командир считал его прибыванием среди отряда лишним, или, говоря проще — он видел в нем обузу, однорукого мужика, путающегося под ногами. А может быть причина скрывалась в обыкновенной неприязни, которую порой испытывает человек к другому человеку без всякой на то причины.

Так или иначе, Матвею удалось вытащить из Кадзумо неприятные известия о гибели Сан-Хи. Собиратель вновь заволновался из-за Нади, которая ехала вместе с командиром всех чжуншановцев в одном вездеходе. Жива ли она?..

Помимо этого образовалась куда более серьезная проблема, в этот раз заключающаяся в самом отряде «Куница». Все бойцы сидели как на иголках, барабаня пальцами по оружию, отбивая нервный ритм ногами, и без конца что-то бормоча себе под нос. И не нужно было владеть китайским, корейским, японским, или на каких еще языках разговаривали люди «Чжуншаня», для распознавания давящего на их головы напряжения. Матвей понял это сразу: они чувствовали себя бесполезным. Сидели и думали о друзьях, участвующих в бою прямо сейчас, на расстоянии чуть больше километра отсюда, и не могли сделать ничего.

Или?..

Один из бойцов резко поднялся с кресла и обратился к Кадзумо. Тот встретил его слова сдержанным взглядом, легкими кивками.

Матвей догадался, о чем просил его боец и потому поспешил вмешаться.

— Дайте ей еще немного времени, — обратился он ко всем, хоть и догадывался, что никто не понимает и слова, сказанного им. — Маша обязательно откроет эти ворота.

Ему ответили нетерпеливые взгляды, тяжелые и напряженные вздохи.

Тот самый боец, который обращался к Кадзумо, переключил свое внимание на Матвея, заговорив на английском с легким акцентом:

— Там происходит черт знает что, — он указал на дым, — а мы здесь сидим сложа руки и все ждем, когда эти долбанные ворота откроются!

— Таковы был изначальный план, или ты не слушал инструктаж? Мы все…

Боец больно ткнул пальцем Матвея в грудь.

— Слушай сюда, чужак, это из-за тебя и мои друзья сейчас рискуют жизнями, так что не тебе указывать…

— Мои друзья тоже там! — взревел Матвей и тут же постарался себя взять в руки, успокоился, выдохнул, продолжил: — И они, как и твои товарищи, прямо сейчас делают все, чтобы мы беспрепятственно вошли внутрь базы и положили конец этой бойне, прикончив Генерала. — Теперь он обратился к остальным: — Молю вас, наберитесь терпения. Скоро ворота откроются. Я знаю это.

Бунтовщик еще немного посверлил взглядом собирателя, после чего недовольно плюхнулся обратно на сиденье, продолжив нервно почесывать костяшки пальцев.

Услышавший же весь разговор Кадзумо смолчал и вновь посмотрел на станцию.

Даже глядя ему в затылок Матвей ощущал, как быстро испаряется терпение этого человека.

* * *

На крики больше не было сил. Оставалось лишь тихо вопить от беспомощности.

И вдруг Маше все стало безразлично: не волновало «Копье» и спасение человечества, не давала знать о себе боль десятки порезов, отрезанного пальца, вырванных ногтей. Всё это меркло в сравнении с желанием помочь друзьям.

Она тихо шептала себе под нос их имена:

— Матвей, Надя, Лейгур, Тихон, Арина…

И даже вспоминала умерших:

— Папа, Жак, Юдичев…

— Что ты там бормочешь? — рявкнул ее новый надзиратель, усевшийся на стуле. — Заткнись наконец, пока я тебе опять не врезал.

Он заметно нервничал: то и дело потирал большим пальцем морщинистый «браслет» на запястье и постоянно озирался через плечо в сторону двери, словно ожидая, когда вернется наконец сержант.

— Отпусти меня… — без толики надежды прохрипела Маша, глядя в пол.

— Что? Что ты сказала?

Маша не поняла, прозвучал ли его вопрос как грядущая угроза, или он впрямь не расслышал. И всё же решила рискнуть и повторить сказанное. В конечном счёте, что она теряла?

— Отпусти меня, пожалуйста.

Она почувствовала жгучий удар слева, заставивший ее подбородок соприкоснутся с плечом. Боль возникла как яркая вспышка и тут же исчезла, оставив