Игла Дживана - Роман Викторович Титов

– О, да, – вот тут уже рассмеялся я. – Лучше всего манипулировать словами. Да вы и впрямь мастер, учитель!

– Не злоупотребляй своей властью, Сет, иначе, рано или поздно, она сыграет с тобой злую шутку.

– А вы всегда следуете собственным советам?

Среди Адис Лейр за Аверре давно закрепилась репутация смутьяна и отщепенца, но едва ли она образовалась на пустом месте. Мне, как разумнику, предпочитавшему иные правила, нежели общепринятые, это даже немного импонировало, но время кумиров давно прошло. Я мог сказать ему, что власть дается для того, чтобы быть использованной, но это бы ни к чему не привело. В какой-то момент я осознал, что Аверре для меня авторитетом уже не является, а это снимало всякие обязательства хранить ему верность даже несмотря на долг перед Бавкидой. Верность – не тот товар, который оплачивается в кредит. Ее необходимо завоевать. А Аверре никогда не предпринимал ни малейших попыток этого добиться. Ему было плевать, поддерживаю я его идеи или нет. Он просто шел своей дорогой, не задумываясь о последствиях. И вот теперь, благодаря его собственным усилиям, мы оказались по разные стороны.

– Кстати, тут кое-кто хотел бы встретиться с тобой, – сказал он, предпочтя сменить тему. – Иши Кхем’са, местный старейшина, ждет, что ты нанесешь ему визит вежливости.

– Почему это он вдруг ждет?

– Мне не сообщили, – ответил наставник. – Просто просили по возможности привести тебя для беседы. – Он отошел от стойки со склянками и поманил меня к выходу. – Поднимайся.

Пока мы спускались по винтовой лестнице, я не делал попыток заговорить, Аверре тоже хранил молчание, но тишина каждого отличалась. Мастер вышагивал уверенно в такт себе помахивая руками, при этом выражение его лица явственно говорило о том, что его мысли сосредоточились в точке, куда мы направлялись. Я же в который раз едва ли не лопался от переполнявших чувств, отчего мой мысленный крик мог бы огласить всю округу. Жаль, некому его было услышать.

Пока я пытался примириться с новой дозой информации, отмеренной Аверре, он уводил меня все ниже ко дну леса, туда, где даже светящиеся грибы стали встречаться реже. Я спросил:

– Он что, живет здесь?

– Отнюдь.

Я решил, что большего добиться не удастся, и во все глаза смотрел на постепенно вырисовывающиеся из затхлого мрака нижние уровни лесного массива.

Мы будто в другой мир попали. Здесь пааты выглядели иначе: черная плесень покрывала кору, а прочные лысые ветки тесно сплетались между собой и образовывали клетки, достаточно большие, чтобы в одной из них мог поместиться взрослый махди… или человек. В некоторых кто-то шевелился, но убедиться в том, что это не игра воображения мешало практически полное отсутствие хоть какого-нибудь освещения. В редких местах встречались фонари, но и их хватало лишь для того, чтобы привлекать тучи крылатых насекомых и пауков, плетущих вокруг свои ловушки.

– Добро пожаловать в темницы, – провозгласил Аверре.

– Что мы тут забыли? – подавляя неприятное предчувствие, осведомился я.

Ответом стал тихий шорох, сопровождавшийся появлением двух махдийских воинов с тонбуковыми саблями, заткнутыми за пояс. Один из них что-то проговорил наставнику и тот жестом показал направление, проследовав по которому, я очутился возле клетки, внутри которой сидел…

– Занди? – мое удивление было нешуточным, и я обернулся к Аверре: – Почему он здесь?

– Ожидает приговора за злодеяние, которое совершил.

Я озадачился:

– Какое еще злодеяние?

Невозмутимость наставника в этот момент самым неприятным образом напомнила мне Эйтн.

– За надругательство над священной реликвией по местным законам преступнику полагается смертная казнь.

Наши голоса пробудили узника и граф, зашевелившись в полутьме, припал к прутьям решетки, увидев которое, я просто ахнул: на нем живого места не осталось, все лицо оказалось разукрашено жуткими побоями.

– Эпине? Это ты там? – спросил Занди, пытаясь присмотреться через узкие щелки, в которые превратились его глаза. – За тобой должок, дружище. Я вам помог, так что теперь твоя очередь. Ты должен вытащить меня отсюда.

Я, все еще пребывая в состоянии легкого шока, непонимающе переводил взгляд с узника, на наставника, удивляясь выражению удовлетворенности на лице последнего.

– Надо ему помочь, – тихо сказал я.

– Разве? – донесся из темноты скрипучий, словно древняя ветка на ветру, голос неизвестного. – А мне так не кажется. В любом случае, его светлости надлежит оставаться здесь до рассвета, с наступлением которого, он уже не будет волноваться, о том, где и с кем находится…

Сначала мне и вправду показалось, что это заговорило дерево, но присмотревшись, я увидел, как в тени, образованной одной из паатовых ветвей, закопошилось нечто, по форме напоминающее очень объемистый куль, при близком рассмотрении оказавшийся закутанным в хламиду древним махди, шаркающей походкой направлявшимся к нам.

При его появлении оба воина синхронно преклонили колена и, даже Аверре отвесил низкий поклон. Возможно, мне тоже следовало склониться пред старейшиной, однако я продолжал глазеть, изучая его. Иши Кхем’са выглядел настолько же старым, насколько древней считалась сама Боиджия, словно он еще жил при правлении Занди Первый. Дряблая кожа истончилась и приобрела необычный для местных белесый оттенок, волосяные жгуты стали льдисто-серые, и только сверкающие синие глаза оставались по-прежнему острыми, как те сабли, что покрепче прижали к себе его воины. Поймав мой взгляд, старейшина обнажил в улыбке полусгнившие зубы и с воодушевлением прошамкал:

– Рад знакомству, юный лейр, и благодарю тебя за услугу, которую ты нам всем оказал.

Старейшина был не один. В тени рядом с ним оказалась хрупкая молодая девочка-махди с заостренным лицом, обрамленным густыми черными косами с вплетенными в них алыми цветками минна. По меркам аборигенов она, возможно, считалась красивой, но нечто хищное, проступающее в ее выражении, не позволяло мне судить о ней в том же ключе.

– Какую услугу? – спросил я, словно только что очнулся.

– Мастер Аверре, я замечаю, что ваш протеже любит говорить вопросами, – проговорил старейшина.

– Такова его натура, Иши Кхем’са, – с тенью неодобрения отозвался тот.

– Натура вольнодумца, – бросил абориген, кивнув. – Сай’я – моя ученица, – старик указал на девочку. – Даже помыслить невозможно о том, чтобы она вела себя подобным образом. В иерархии Учитель-Ученик, ученик непременно должен знать свое место и никогда не противоречить хозяину.

–