Игла Дживана - Роман Викторович Титов

– Есть причины.

Она тут же вцепилась в это:

– Расскажи.

Тут я едва не расхохотался.

– Да с чего бы это? Тебя Аверре прислал?

– Нет, – ответила Сай’я. – Я сама захотела знать. Мне интересный ты.

Вдруг кое-что мне и самому стало любопытно, и я спросил:

– Сколько тебе лет?

– Двадцать шесть циклов, – улыбнулась она. – По-вашему – двадцать лет. Как и тебе.

Вот уж не сказал бы. На вид ей едва стукнуло пятнадцать. Зато это позволило мне задать еще вопрос. Да, а почему бы и нет?..

– Значит, ты можешь помнить?..

– Чего помнить?

Я пояснил:

– Мастер Аверре бывал у вас и раньше. Ты знала об этом?

– Конечно, – усмехнулась она совсем как человек. – Все знают. Сначала был Занди, а потом он. А что?

– Нет, ничего, – я тут же сник.

А Сай’я выдала:

– Ты мне нравишься гораздо больше, чем твой учитель. Есть ограничения, но ты хочешь, чтобы их не было. Это очень… интересно.

– Что за казнь они приготовили для Занди? – спросил я просто ради того, чтобы заполнить паузу, не рассчитывая особо на ответ.

Но Сай’я сказала и даже с явной охотой:

– Правосудие минна. Его привяжут к деревянному столу и сделают несколько маленьких надрезов в разных частях тела, а потом высадят на них пророщенные семена растения.

Дальше объяснять не было нужды, я хорошо представлял, чем все это закончится. Минн – растение плотоядное. Стоит только его росткам коснуться горячей крови, они в бешенном темпе разрастутся и внедрятся корнями в вены и артерии казнимого. Жертва при этом еще жива и испытывает невыносимые страдания, до тех пор, пока растение полностью не завладеет телом. Вспомнилась Аманра, в чьем старом нутре схожим образом обитал живой минн. Но тут разница заключалась лишь в том, что ведьма была заражена по-иному и каким-то образом сумела купировать порабощение своего организма, в то время как Занди такой возможности будет лишен.

– Это самый древний ритуал. Его редко использовали и всегда только для самых нечестивых, – пояснила она в конце.

Разговор о минне привлек мое внимание к необычному венку, вплетенному в косы Сай’и. Я спросил:

– Можно мне один цветок?

Махдийка не удивилась и тут же без колебаний сорвала алый бутон и часть стебелька, в котором попались два шипа.

– Осторожно, – предупредила она. – Не поранься – ядовитый.

– Я знаю. – Я аккуратно взял цветок в руки. – Красиво. А тебя не пугает такая казнь? Ты будешь за ней наблюдать?

Сай’я гордо выпятила маленькую грудь:

– Я буду ее проводить. Иши Кхем’са научил меня, как делать это.

Я от растерянности открыл рот и выпучил глаза:

– Он научил тебя убивать?

– Мы – махди, а это значит – стражи леса, – совершенно спокойно ответила девочка. – Есть законы, и мы живем по ним. Нет ничего плохого в убийстве того, кто осквернил наше святое место. Это наоборот – благо.

Вспоминая свой «подвиг» в Си-Джо я мог найти тысячу аргументов, чтобы оспорить ее слова, но сказал только:

– Любое убийство – преступление.

– У тебя своя вера, – заявила Сай’я, нахмурившись. – Она нечиста и опорочена звездами. Не навязывай ее нам, ибо это – грех.

В ее, хоть и наполненных страстью, словах не хватало истинной убежденности, так что меня они не задели, в отличие от вертевшегося на языке вопроса о том, сколько раз ей уже доводилось лишать кого-то жизни. Кажущаяся безобидность и хрупкость этой девочки предстали теперь столь же обманчивыми и коварными, как колючие топи Паракса.

– Почему именно эта голова так для вас важна? – спросил я.

– Останки Рех’има чужакам нельзя трогать! Он – великий жрец! Его ниспослали к нам боги много веков назад, когда Чужаки стали угрожать завоеванием. Рех’им обладал силой, заставившей наших врагов бежать.

– Вашими врагами, я так понимаю, являлись предки Занди?

– Рех’им выгнал их с наших земель на холмы и навсегда запретил пересекать границы джунглей.

– Тогда кто его убил?

– Его никто не убивал! – мигом ощерилась маленькая аборигенка. – Он умер от времени, и затем мы со всеми почестями предали его тело минну, а голову сохранили, как говорится в Законах. Для нас Рех’им стал святым, и потеря его головы нанесла тяжелый удар. Сейчас он на своем положенном месте в Святилище и его дух ожидает, когда свершится правосудие и скверна, которая его коснулась, будет уничтожена…

– Напитав своими жизненными соками ваш любимый цветочек? – закончил я. – Интересная история. Значит, ты готова стать убийцей ради того, чтобы вернуть честь Святыне?

– Конечно, – произнесла Сай’я, но, как и прежде, недостаточно убедительно, – ведь в этом цель всей моей жизни – служить своему учителю.

Аборигенка резко оглянулась через плечо, словно что-то учуяла. Юное и довольно миленькое личико неожиданно исказила злобная гримаса и Сай’я, не проронив больше ни слова, бесшумно ускакала прочь.

Глава 26

В спину

«Странно», – подумал я, но искать смысл в поступках аборигенки желания не было. Пожав плечами, я вошел внутрь хижины, все еще вертя в руках цветок минна, достаточно осторожно, чтобы не пораниться шипами. Разглядывая тоненькие, блестящие и будто покрытые лаком иголки, я перебирал нежные лепестки между пальцами. Я достал припрятанную за пазухой склянку с семенами, мельком удивившись тому, что махди не обыскали нас на границе. Идеи в голове вертелись и путались, едва не завязываясь узлом, но я почти успел поймать за хвост одну из, как казалось, наиболее интересных…

– Ты знаешь, где граф?

Вид бодрствующей и вполне здоровой Эйтн в сопровождении несколько потрепанного Измы заставил меня облегченно перевести дух.

– Как ты меня нашла? – вопросом на вопрос ответил я.

Леди Аверре кивнула в сторону мекта:

– Изма видел, как ты поднимался с нижних уровней. И был не один. Что за аборигенка за тобой следила?

– Так, ученица местного святоши, – отмахнулся я, не собираясь делиться подробностями предыдущего разговора.

– Изма говорит, что в последний раз видел Занди, когда нас окружили. С тех пор он не может его найти, – продолжила Эйтн, подозрительно наблюдая за моими манипуляциями с цветком Сай’и.

– А он его и не найдет. – Тут мне пришлось отложить подарок на столик