Жизнь в режиме отладки - Гизум Герко

доказать что-то самим себе в тишине кабинета, и совсем другое — представить это так, чтобы это было принято, понято и, что самое главное, реализовано в условиях институтской бюрократии и амбиций Косяченко.

Институтское кафе было полной противоположностью совдеповской столовой. Современный дизайн, мягкие диванчики, тихая лаунж-музыка и аромат хорошего кофе. Здесь обычно собирались сотрудники помоложе или те, кому нужно было провести неформальную встречу. Мы взяли по большому капучино и устроились за столиком в самом дальнем углу.

Но, сев за стол, мы почему-то начали говорить не об «аномальных полях». Словно наши перегруженные мозги объявили забастовку.

— Ты вообще спишь когда-нибудь? — спросила Алиса, делая большой глоток кофе и с наслаждением прикрывая глаза.

— Последние пару недель не очень, — признался я. — В основном читаю.

— О, а что читаешь? — ее интерес был искренним.

— Всякую фантастику. Сейчас вот подсел на цикл про инженера, который попал в мир магии. Очень… актуально, — я усмехнулся.

— Понимаю, — кивнула она. — А я на сериалы подсела. Старые. «Секретные материалы» пересматриваю. Знаешь, сейчас они выглядят не как фантастика, а скорее как документальный фильм о работе соседнего отдела.

Мы рассмеялись. Лед окончательно тронулся. Мы говорили о книгах, о музыке, спорили о том, какой финал у «Игры Престолов» был бы правильным. Это был легкий, простой разговор двух обычных людей, и в нем было что-то невероятно правильное и успокаивающее.

— А твоя девушка не ревнует, что ты пропадаешь на работе даже по выходным? — как бы невзначай спросила она.

— У меня нет девушки, — ответил я, и это прозвучало на удивление легко. — Мы расстались. Недавно.

— Ой. Прости, — она смутилась.

— Да нет, все нормально, — я пожал плечами. — Это было правильное решение. Мы стали слишком разными. Она увлеклась тренингами, «поисками себя», а я… ну, а я нашел НИИ. Наши вселенные перестали пересекаться.

— Понимаю, — кивнула она снова, задумчиво глядя в свою чашку.

— А у тебя? — осмелел я. — У такого гения, как ты, наверное, очередь из поклонников стоит?

Она рассмеялась, но смех был немного грустным.

— У меня? Нет. Последние три года я, можно сказать, «замужем за работой». Мой главный и единственный роман — с «Гелиосом». Он, конечно, красивый, мощный и полный тайн, но иногда бывает таким капризным, — она улыбнулась. — На что-то другое просто не остается ни времени, ни сил.

Мы помолчали. В этой тишине было не неловкость, а какое-то новое, странное чувство взаимопонимания. Мы оба были одиноки. Мы оба были женаты на своей странной, невероятной работе. И я с удивлением осознал, что мне интересно с ней не только работать. Мне интересно с ней просто говорить, спорить о сериалах, пить кофе. Я смотрел на нее — на ее растрепанные рыжие волосы, на то, как она смешно морщит нос, когда смеется, на огонь, который горел в ее зеленых глазах, — и понимал, что она не просто умная. Она была живая. Настоящая.

— Слушай, — вдруг сказала она, словно очнувшись. — Мы же совсем отклонились от темы. План. Нам нужен план.

Она мгновенно преобразилась, снова став тем собранным, целеустремленным специалистом, которого я встретил в лаборатории.

— Хорошо. У нас есть решение, — начала она, загибая пальцы. — Технически оно реализуемо. Я могу подготовить все чертежи и расчеты по «гасящему контуру». Гена, я уверена, нам поможет с его интеграцией в систему. Но просто прийти с этим к Орлову — это полдела.

— Ты про Косяченко, — догадался я.

— Именно, — кивнула она. — Как только он узнает, что мы нашли не просто проблему, а ее решение, он тут же превратит это в свой личный триумф. Он соберет двадцать совещаний, создаст три рабочие группы, напишет стратегию «внедрения инновационного демпфирующего протокола» на сто страниц и будет полгода согласовывать каждую запятую. А все это время «Странник» будет продолжать гулять по городу. Нам нужно действовать так, чтобы Косяченко… — она на мгновение задумалась, подбирая слово.

— Не накосячил? — подсказал я.

Она рассмеялась.

— Точно! Идеальная формулировка. Нам нужно подготовить все так, чтобы у Орлова были на руках не просто наши идеи, а уже готовый, почти реализованный проект. Чтобы он мог прийти к руководству и сказать: «Вот проблема, а вот уже работающее решение, протестированное и готовое к внедрению». Это лишит Косяченко пространства для маневра.

— Ты предлагаешь… провести несанкционированную модификацию «Гелиоса»? — от такой дерзости у меня перехватило дух.

— Я предлагаю подготовить все для ее проведения, — хитро улыбнулась она. — Создать прототип «гасящего контура». Просчитать все протоколы. Подготовить программное обеспечение. Чтобы, когда мы получим «добро», мы смогли реализовать все не за месяцы, а за дни. Или даже часы. Для этого нам нужно твое полное математическое обоснование и моя техническая документация. И помощь Гены.

Она посмотрела на меня, и в ее глазах снова горел азарт.

— Ну что, теоретик? Готов к еще одной маленькой технической революции?

* * *

Кофе в кафе взбодрил, но главное — наш план не давал мне покоя.

Он был дерзким, рискованным и абсолютно правильным. Я вернулся в СИАП и снова сел за свой компьютер. Если мы собирались совершить «маленькую революцию», то моя часть работы должна была быть безупречной.

Алисе предстояло разработать концепцию прототипа «гасящего контура». Для этого ей были нужны не просто мои выводы, а все сырые данные, которые легли в их основу, но структурированные и аннотированные с точки зрения моей модели. Я поставил себе задачу: подготовить для нее идеальный пакет информации, чтобы ей осталось только творить, не отвлекаясь на рутинную обработку.

Часы на мониторе сменяли друг друга, но я их не замечал. Мир за окном погрузился в густую, беззвездную темноту. В институте наступила та особенная ночная тишина, когда гул серверов за стеной становится похожим на дыхание спящего гиганта. Я работал с одержимостью, которой никогда раньше в себе не знал. Я чистил данные, писал скрипты для их визуализации, добавлял комментарии к каждому аномальному всплеску, связывая его с параметрами из логов «Гелиоса». Это была кропотливая, почти ювелирная работа. Я чувствовал себя картографом, который наносит на карту неизведанные земли, прокладывая для другого путешественника безопасный маршрут. Алиса тоже не писала, видимо так же как и я была погружена в прототип.

Наконец, далеко за полночь, я закончил.

На флешке был