Гаремник. Книга первая - Владимир Геннадьевич Поселягин

один, плюс кладовщик медсанбата, отбирали. Я незаметно себе набирал, палатки, снаряжение, форму разную, летнюю и зимнюю, сапоги и даже койки с постельным. У интенданта очень востребованы были котелки красноармейские, ложки и шинели. Ну и форму набирали. Так что я тоже набрал на шесть тонн. И как и все бежал до лагеря, неся тюк командирской палатки. Тюк в общую кучу, а сам к лазу в убежище. Спустился, и на третий склад выложил. Ну и снова на территорию складов. В этот раз вскрыли продовольственный склад. Часовой у ворот, а мы сбоку, в стене калитку открыли, и проникли, свечи были, зажгли, и стали отбирать нужное, как нагружали десяток бойцов, выпускали, те на цыпочках шли, стараясь не шуметь обувью и поклажей, до забора, новый лаз сделал, поближе, и бегом к лагерю. Кто мешок с мукой нёс, кто с зерном, кто бидоны с маслом, а кто и с мёдом. Так десятками и бегали. Разгрузятся, и бегом обратно. До лагеря по прямой, ну километра три. До рассвета только тут на продовольственном складе и находился. Мы с Гавриловым его не покидали. Ещё два бойца снаружи, контролировали нашего часового и тех что в отдалении, чтобы чего не увидели и не услышали. Патруль пару раз проходил, тогда всё замирало. Да, хранилище припасами я конечно же заполнил, но на сегодня всё, оружие будем добывать следующей ночью, на это даже Гаврилов согласился. Зато припасов нам тут вынесено было, на месяц, если брать те две тысячи, что мы из Крепости вывели. И плюс сотня бойцов и командиров из медсанбата Доронина. Он кстати под командование Гаврилова ушёл. Они же из одной дивизии. А я Фомина, уже говорил, что мы сослуживцы. Так что запер всё, проверил другие склады, чисто, закрыл дыры в заборе и последним уходил, неся пакет с чаем.

По пути отделился, пока темно, и к убежищу, спустился и на четвёртый склад, выложил все припасы, дальше запер убежище, замаскировал вход и к нашим. Пачку чая ту, положил в общую кучу. Уже поставили часть палаток, взводные, медицинские, две для склада, столы складные, операционные. Мы даже их вынесли, я же говорил, что знаю что брать. Такой же комплект в убежище убрал. Так что побегать пришлось. И да, каждые два часа я восстанавливал руку, работал без передышки, уже средний палец начал формироваться. Ел много, тушёнку да сухари, а ничего другого у меня не было, я говорил, причём сухари размачивал в мясном бульоне тушёнки. Дело идёт. Пока обсудили планы на ближайшие дни, бойцы что не участвовали в операции, разворачивали палатки, организовывали оборону лагеря. Кстати, наших заметно прибыло. Фомин сказал, что привели четыреста пятьдесят пеших и дважды сгоняли телеги, лежачих перевозили. Их сразу на операционные столы. Хирурги шатались от усталости, включая Доронина, но вели их. Даже Зиновьева ассистировала, ей операцию на ногу уже провели. Так что выяснив всё, а не всех привели, следующей ночью остальных, припасы им кстати вторым рейсом отвезли, чтобы продержались, медиков несколько, помочь, ну а сам отдыхать. Уже устроился на своей шинели, у берёзы, когда рядом встал боец, молодой совсем, не знаю его.

— Товарищ военврач. Вас там раненый один просит позвать.

— Может другого врача?

— Сказал вас, военврача Караваева хочет видеть.

Ругнувшись, всё же быстром шагом за бойцом пошёл. Лёгкая хромота не считается. Боец совсем молодой, лежал на новой шинели без знаков различия, восемнадцать лет, уверен. ранен в челюсть, там повязка, и на груди, хирурга уже явно прошёл. Тот в сознании был, говорил невнятно, но понять можно.

— Ну привет, подопытный, — сказал тот на языке магического мира.

— Блин. Почему ко мне? Тебе других миров не хватало переродиться?

Тот закашлялся, я тут же прижал два пальца к шее, проверяя пульс, частит, но в пределах нормы, пока не понял, что тот просто так смеётся.

— Всё-таки ты не очень догадлив.

— Что, других подопытных нет?

— Нет, они есть, просто мне туда ходу нет. Решил рядом с адекватным подопытным переродится, а тело только это подходило. Самого молодого выбрал.

— А-а-а, теперь небось жалеешь, что отключил у меня возможность лечить других?

— Да мне и не надо, я маг. Есть на ауре и такие плетения как у тебя, но я не могу их активировать, первым Дар нужно запустить. А меня тут не слушают, отказываются к реке нести. Мне нужно нырнуть, вода заглушит инициацию, иначе тут леса не будет, мана в пыль превратит. Людей тоже. А там опции запущу. Доступ к хранилищу будет, амулеты и артефакты, вылечу себя, без проблем. Но сначала река.

— Понял. Что-то ещё?

— Да, бункер твой тут рядом, забираю. Мне года два нужно чтобы вернуть прежние возможности, и я уйду из этого мира. Не умру, порталом. Ты мне только тут нужен.

— Чёрт, я с армейских складов заполнял склады убежища. Что, всё зря?

— Почему зря? Это мне такой подарок. За шанс на новые жизни.

— И возразить нечего. Ладно, сделаю как ты сказал. Убежище дарю со всем содержимым. Для меня это мелочь.

— Отлично. Теперь к воде. Говорить больно, и так терпеть боль стараюсь.

Я нашёл четырёх бойцов, свободных, те на шинели понесли раненого, уже узнал, красноармеец Митюхин, из полка Гаврилова, к реке. Но не где общая купальня, а дальше, за камыши. По моему приказу, бойцы сняли мессира в новом теле с шинели, и занесли в воду, отпустив на мелководье. Я уже разделся, бойцов отпустил, и те ушли, оглядываясь. Так что убрал мессира в хранилище и достал над водой на глубине. Ну по шею было. Тот нырнул, я же отошёл, на четыре метра сканером вижу, и наблюдал, по пояс в воде, как тот явно пытается провести инициацию, опускаясь на дно. Почти минуту, а там раз, как будто голубая волна от него рванула, даже в обычном зрении было видно необычные круги на воде. Так что сразу прыгнул к тому и вытащил за шкирку наверх, а то он уже захлёбывался, и вынес на берег. Не на себе, в хранилище, уложив на траву. На шинель не стал, сразу намокнет. Пока тот старался отдышатся, откашливаясь, я сухим полотенцем протирал его, старался бинты просушить. А тот руками делал какие-то пассы. Как будто вязал. Минут пять ему хватило, видимо закончил, лицо расслабилось, и мессир сказал:

— Неси в убежище, в генеральскую спальню. На этом всё,